- Между нами говоря, процесс абсолютной дегидрации в этом случае был бы, скорее всего, вообще невозможен…
     -То-то и оно! А я поставил труп на колени ( суставы в области ступней были слишком сильно разрушены и, скорее всего, не выдержали бы веса тела) – в этом месте рассказа Ниферона его коллеги с изумлением переглянулись – укрепил его, и через обычные бамбуковые трубки слил жидкость… Потом, не меняя положения трупа, сделал все необходимые надрезы и удалил сердце, легкие, желудок.  И только после этого положил тело на стол, как того требуют ваши обычаи, и начал возиться с мозгом - он, кстати говоря, сохранился великолепно. 
     - Да как же Вы, Ниферон, могли после этого спокойно спать ночью? – с суеверным ужасом закричал Ахех.  Крик этот заставил Ниферона улыбнуться, Фидека – вздрогнуть, а Бека резко повернуть голову в сторону двери и заметить мальчишку. 
     Секунду спустя, заметили Фидека и остальные.  Он молча втянул голову в плечи, ожидая немедленной расправы.  Ее не последовало.  Первым опомнился толстый Бек и крикнул смеющимся голосом:
     - Эй ты, герой! Чем подслушивать под дверями, принес бы лучше водички – жара ужасная.  Ниферон быстро, со смущением, поднялся, чтобы позвать раба, но Бек сделал ему знак рукой : не надо… Фидек стрелой понесся вниз и, принеся кувшин и тарелку со льдом, был принят в компанию: Бек потрепал его по щеке и указал на место рядом с собой.  Ниферон пристально посмотрел на мальчика и едва заметно, с осуждением, покачал головой.  Затем перевел взгляд к коллегам:
     - Так вот, Ахех, уверяю Вас: ночь я спал превосходно.  А что касается трупа - он ту ночь провел в моей мастерской и вряд ли искал меня , чтобы отомстить… А, может, просто дороги не нашел?
     Бек откинул волосы назад и засмеялся.  Ахех, красный и сконфуженный, смотрел вниз, на свои колени.  Потом, с мрачной решимостью, он поднял голову:
     - Вы еще не знаете, что скажет Анубис, когда Вы окажетесь в Царстве Мертвых. 
     -Анубис и сам превосходно владеет ремеслом бальзамировщика,- со спокойной улыбкой вставил добродушный Бек.  Ниферон в ответ на это неопределенно пожал плечами и внимательным, долгим взглядом поглядел в глаза каждому из коллег - это был скорее интуитивный, чем осознанный знак «Касты посвященных»: присутствующий, в глаза которого не посмотрели, молчаливым решением остальных собеседников не допускался к разговору.  Ниферон умышленно не встретился взглядом с Фидеком.  Фидек понял, что при нем говорить не хотят, хотя прекрасно знал, о чем шла речь: эту старую историю он сам один раз слышал от Ниферона. 
     Когда-то в древние времена в Великом Египте жил бальзамировщик, по имени Сокар.  Велико было его искусство, богат его дом, и не встречалось во всем Египте человека, который не желал бы после смерти быть бальзамированным Сокаром.  Нередко сам Анубис появлялся в его мастерской: богу нравилось наблюдать за работой бальзамировщика,- настолько велика была его слава.  Но не выдержала душа Сокара испытания славой.  Сделался он заносчивым, и стал думать, что в искусстве своем превзойдет самого Анубиса, если только тот захочет состязаться с ним.  Поэтому, когда бог в очередной раз появился в его мастерской, Сокар предложил ему помериться умением: кто быстрее и искуснее сделает мумию, тот и победитель.  В ответ на это ничего не сказал Анубис, только едва заметно кивнул мастеру шакальей головой.  Сокар заметил лишь, как злобно сверкнули в полумраке зрачки бога.  Спустя некоторое время любимому ученику Сокара приснился сон: будто бы в его окно заглядывает голова шакала и говорит: «Встань, оденься, иди…Сокар, твой учитель, ждет тебя…» Ничего не понимая спросонок, ученик встал и пошел к дому Сокара.  Что же он увидел внутри! Возможно, Сокар действительно ждал его, но сказать ничего уже не мог: он лежал на столе в парадной комнате, мумифицированный со всем искусством, на которое был способен великий Анубис.  Сам бог стоял тут же и держал в руках каменный поднос – на нем лежали горячие, дымящиеся внутренности и сердце, еще не прекратившее пульсировать.  « Не смей смотреть на меня – ослепнешь, - спокойно, без злобы, сказал Анубис ошеломленному ученику.  - Иди и скажи людям обо всем, что увидел здесь! Глина решила состязаться в мастерстве с гончаром, за что и была наказана мною.  А за то, что я убил твоего учителя, сам буду учить тебя бальзамировать.  Никто в мире не сравнится с тобой в умении, но всегда помни о том, что произошло здесь сегодня …» Бог действительно сдержал свое слово.  Благодаря его вмешательству, бывший ученик Сокара сделался великим мастером бальзамирования.  Поговаривали, что сам Анубис водил его рукой. 
     Должно быть, с того давнего времени бальзамировщики стали считать Анубиса своим покровителем: к нему обращались в трудных случаях и при начале мумифицирования.  Даже от Ниферона, у которого (Фидек давно заметил это) были крайне сложные отношения с богами – Ниферон, скорее всего, в них не верил – перед началом работы нередко можно было услышать «Помоги, Анубис!»
     Но сегодня за столом больше не говорили об Анубисе.  Ниферон, отлучившись на несколько мгновений, вернулся с темным глиняным кувшином и радушно налил приятелям домашней абрикосовой настойки.  Фидек ожидал, что его попросту турнут, но «Божество», кажется, забыл о нем, а его коллеги – и подавно: полный, с поминутно загорающимися серыми глазами, Бек начал рассказ о том, как в юности он предпринял целое путешествие по местам древних захоронений, чтобы увидеть собственными глазами, как в старину делали мумии.  Начало рассказа показалось мальчику настолько интересным, что он предпочел незаметно остаться, сделав вид, что не понял посланного ему знака. 
     « Я и мои товарищи из школы бальзамировщиков были полны решимости разгадать секрет древних мастеров,- неторопливо начал Бек, плавным движением головы откинув назад длинные, до плеч, волосы. - Интересовало нас многое.  Мы же, в сущности, не умеем бальзамировать так, как это делали древние: у них мумии воскресали строго в назначенный срок.  И вот несколько самых смелых из нашей группы, в том числе и ваш покорный слуга, отправились в Иераконполь, к захоронениям былых времен…
     - И что, Бек, вы видели там воскресшие мумии? – перебил улыбающийся Ниферон, высоко подняв брови. 
     -Нет, Ниферон! Момент воскресения мы не застали ни разу, я же говорю: мумии, сделанные древними мастерами, воскресали в установленный срок.  Но я своими глазами видел пустые саркофаги на заброшенных кладбищах…
     -Саркофаги действительно были пусты? – живо спросил Ниферон. 
     -Да… Мы, грешным делом, сами открывали их.  Тяжеловато, конечно, и довольно опасно: поймали бы – несдобровать.  Да что поделаешь? Ну так вот, многие саркофаги оказывались пустыми: их обитатели давно воскресли.  У Вас опять сомнения, Ниферон?
     Ниферон пристально смотрел на краешек стола, думая о чем-то своем. 
     - Н-не знаю, Бек…Но что Вы скажете о тех мумиях, которые остались преспокойно лежать в своих саркофагах? Они - то почему не воскресли? Их ведь делали по тем же самым рецептам… Или нет?
      -Я думал об этом и тогда, и позже.  И пришел к выводу, что мастерство решает далеко не все.  Многое зависит от самого бальзамировщика, его отношения к своему делу.  Мы вот с вами, к примеру, знаем, что, изымая внутренности, нельзя касаться скальпелем сердечной мышцы.  Все-все, даже первогодки Ахетонской школы знают это, и совсем не задумываются, почему это нельзя. 
     -И почему же нельзя? – снова с несколько ироничной улыбкой перебил Ниферон. - Я, например, часто касаюсь…
     -И очень зря, Ниферон… Я нашел объяснение этому в текстах Священной книги. 
     - Вот так раз!- пошутил Ниферон, однако было видно, что он прекрасно понимает неуместность своей шутки. - Стоило для этого ехать в Иераконполь! Священную книгу можно было и дома почитать… Ну прости, прости, Бек! У меня дурное настроение… Продолжай, пожалуйста, и не обращай на меня внимание…
     Фидек с удивлением посмотрел на Ниферона и удивился его словам.  Он-то думал, что настроение у его «божества» прекрасное: недаром же тот дурачится, как мальчишка.  Что это его так веселит? Толстый Бек ужасно интересно рассказывает!
     Выдержав паузу, Бек продолжал:
     -Так вот, в текстах Священной книги ясно сказано: когда во время Взвешивания Деяний сердце умершего кладут на одну чашу весов, а на другую – статуэтку Тота, сердце должно молчать, чтобы не очернить своего владельца.  Есть даже специальное заклинание, чтобы заставить его молчать… Раненое сердце молчать не может, а стоны его, вызванные болью в задетой ножом мышце, будут восприняты на Суде как обличение неправедных деяний умершего. 
     Тут Бек прервал свою речь и с некоторым торжеством оглядел собеседников. 
     Молодой, темноволосый Ахех приблизил к огню светильника свое сосредоточенное лицо, кое-где подпорченное оспинами.  До этого он не шевелился и не проронил ни слова, поэтому его внезапное движение вызвало пристальное внимание всех, кто находился в комнате, в том числе и Фидека. 
     «Какие странные глаза у этого Ахеха!- подумал мальчик. - Темно-серые, как вода в канаве в сезон Разлива рек, настороженные, жуткие…» Прежде он никогда не видел людей с такими глазами.  Голос Ахеха поразил его не меньше в том смысле, что он был горячим, мальчишеским, очень приятным, и не шел ни в какое сравнение с этими отчужденными, полными жути, глазами. 
     - Так, Бек, Вы сказали…Вы находили древние мумии?- смущаясь, выговорил молодой бальзамировщик (было ясно: он хочет задать какой-то вопрос, но не решается).  Однако потом, как видно, Ахех решил наплевать на условности и спросил напрямую:
     - Вы… исследовали их?»
     - Да, мой мальчик, мы исследовали их,- с уверенным самодовольством ответил Бек.