Рядом с матрасом в беспорядке валялось тряпье, стоял кувшин с каким-то прокисшим напитком.  Было видно, что Хори и сам нередко здесь ночует.  Хозяин мастерской осторожно расстегнул Ниферону ворот, сбегал за холодной водой, принес откуда-то вырезанную из темного дерева кружку.  Ниферон приподнялся и жадно припал губами к надтреснутому деревянному краешку.  Но в кружке оказалась совсем не вода.  Отхлебнув чего-то густого, кислого, Ниферон поморщился.  Хори заметил это и повелительно, хотя и мягко, сжал руку Ниферона и заставил вновь поднести посуду к пересохшим губам. 
     - Пей, Ниферон…- Хори впервые сказал ему «ты», но Ниферон этого даже не заметил - это серес, напиток из кислого молока, ты что, раньше никогда не пробовал его?
     Ниферон отрицательно покачал головой.  В отяжелевшей памяти внезапно замаячили смуглые, украшенные браслетами руки с обгрызенными ноготками, и он внутренне мучительно застонал, увидев перед собой полную, большеротую девочку из Ахетона.  Хори внимательно смотрел на него.  Напиток и впрямь оказался чудодейственным снадобьем: казалось, каждый кислый, терпкий глоток загоняет боль куда-то внутрь, в ловушку, где она становится меньше, слабее и, наконец, побежденная, утихает совсем.  Допив, Ниферон вернул кружку, с благодарностью взглянув на хозяина. 
     - Правда, замечательный напиток, Хори… Это из козьего молока?
     Хори расхохотался. 
     -Да ты в своем уме? Из верблюжьего, конечно.  Козье молоко при перегреве - смерть. 
     Ты же когда-то был практикующим врачом…
     Ниферон машинально откинул голову назад, пытаясь отогнать мысль о девочке. 
     - Был, конечно, был… Я просто так спросил про козье молоко.  А ты что, до сих пор занимаешься медициной? Ничего, что я на «ты»?
     Хори поправил жесткую подушку под головой Ниферона, и, слегка паясничая, положил руку на собственную впалую грудь. 
     - Это ужасно, Ниферон, просто ужасно… Клянусь, ты нанес мне своей фамильярностью душевную рану. 
     Ниферон рассмеялся. 
     Лицо Хори моментально вновь приняло спокойное, слегка ироничное выражение. 
     - А если серьезно, то медициной я занимаюсь только в самых крайних случаях.  Когда зовут к роженице или к умирающему старику – иду, что поделаешь?
     Ниферон удивленно приподнялся. 
     -Послушай, Хори, а как же твоя лечебница? У нас в Ахетоне в свое время только и разговоров было, что Хори Мемфисский создал лечебницу для бедняков, больных различными формами сифилиса… Или это анекдот?
     - Нет, не анекдот.  Лечебница, действительно, есть, но она, как ты понимаешь, не здесь, а в Мемфисе.  Она замечательно работает, этих гуляк там, заметь, совершенно бесплатно лечат далеко не самые худшие врачи.  Некоторые, действительно, вылечиваются…
     Ниферон воскликнул с изумлением:
     -Вы нашли лекарство от сифилиса? Но… ведь этого не может быть, Хори.  А как же те разрушительные процессы в мозгу, которые неотвратимо начинаются на второй день после заражения?
     Хори терпеливо улыбнулся:
     -Когда начинаются, а когда и нет.  К тому же, официальная медицина так и не пришла к точному выводу, что считать сифилисом.  Коронарный сифилис, о котором ты говоришь,- когда на ранней стадии поражается мозг – в самом деле, рано или поздно приводит к смерти.  А вот сифилис генитальный вылечивается, хотя и не без потерь.  Мы вставляем под кожу, в правый бок больного, бамбуковые трубки и через них сорок дней вливаем в организм очищающие растворы вперемешку с полынной настойкой. 
     - С полынной настойкой? – удивился Ниферон. 
     - Да.  Она хорошо абсорбирует яды.  На двадцатый день при таком лечении, как правило, исчезают выделения.  А на сороковой – мы снимаем трубки.  Правда, зачатие для выздоровевшего противопоказано - мы не проводили подобных опытов, но я сильно подозреваю, что потомство может иметь различные патологии.  К тому же, некоторые из выздоровевших приблизительно через два-три года скоропостижно умирают от неизвестной мозговой болезни.  Природа болезни не изучена, я пока только собираюсь заняться ее исследованием… Кстати, вполне допускаю, что сифилис просто-напросто убивает защитные клетки мозга…
     Ниферон восхищенно покачал головой:
     -Хори, это просто гениально.  Я бы так никогда не смог : бескорыстно лечить бедняков от сифилиса просто из человеколюбия… нет, это выше моего понимания. 
     Я, к примеру, никогда не лечил бедняков… вот резать – другое дело. 
     Хори весело засмеялся. 
     - Ниферон, ты наивен, как дитя! Неужели, ты думаешь, я их не режу? Что я, по твоему разумению, делаю с теми бедолагами, что десятками мрут в моей лечебнице? Бальзамирую их, что ли? Вся эта затея с лечебницей – не что иное, как средство безболезненно получать трупы умерших, причем именно от тех болезней, которые я исследую.  Откуда, по-твоему, я узнал про разновидности сифилиса? Ты представить себе не можешь, сколько черепов мне пришлось вскрыть…- Хори махнул рукой. 
     -Но, послушай, Хори…А ты не боишься, что кто-то из родных донесет властям?
     Ведь по закону ты обязан вернуть труп родственникам…
     Хори насмешливо сдвинул брови и выпятил губу, преувеличенно поражаясь словам Ниферона. 
     - Не донесут, не беспокойся.  Во-первых, люди, как только узнают, что их родственник догулялся до сифилиса, предпочитают забыть о нем и считают его мертвым, даже если больной еще жив.  Зачем им вдруг понадобится труп? Во-вторых, даже если вдруг понадобится, сифилис – заразная болезнь, и все прекрасно знают, что никто не возьмется бальзамировать сифилитика.  В-третьих, мою лечебницу здоровые люди обходят за добрую сотню локтей: ты сам понимаешь, кроме элементарного чувства брезгливости, ими движет еще и страх заразиться.  Так что за родственников я спокоен.  Вот власти – другое дело.  Одно время нас донимали жрецы местного храма.  Обмотают физиономии льняными тряпками, явятся - и давай меня стращать – просят показать, где стоят саркофаги с мумиями умерших больных. 
     -И что же ты?- с интересом спросил Ниферон. 
     - А что я? - Хори плутовато прищурил огромные глаза. - Показал, конечно.  Мне что, жалко что ли?
     - Как… показал? – поинтересовался гость, предчувствуя какой-то подвох. 
     -Очень просто, Ниферон.  Собственного некрополя у лечебницы, как ты понимаешь, нет, а отработанного человеческого материала после опытов остается полным-полно.  Куда его девать? Ну, я и нашел выход из положения – обустроил внизу, под основным помещением, нечто вроде мастерской для уничтожения отходов.  Там у нас печка, основную часть материала сжигаем в ней, а уж что остается – складываем в ямы глубиной эдак с пару сотен локтей – трудно было их рыть, да пришлось - и сверху слегка присыпаем песочком.  Когда мне этот жрец сказал – ведите меня к мумиям!- я сразу подумал, что оставшуюся часть дня потрачу на выведение его из обморока.  Пожалуйста, говорю, только учтите: тело умершего от сифилиса лишь отчасти поддается бальзамированию.  Он не понял, что это значит, гордо на меня смотрит – мол, какому-то врачишке его провести не удастся.  Ладно, пошли.  Спустились по лестнице под землю, а там уже запах такой, что – ты сам понимаешь – не всякий привычный выдержит.  Обернулся я к нему – ничего, идет, правда, пошатывается.  Остальные-то наверху остались, а этот, видишь, смелый выискался.  Веду его дальше по коридору.