- Чего? - не расслышал Герман. 


      - Свободен, говорю! - проорал я Неклюдову в ухо, вытолкал его за порог и закрыл за ним дверь. 


      В прошлом году я пару раз бывал у Неклюдовых дома.  Помню, что меня даже слегка шокировала богатство обстановки в их квартире.  Весьма небедные люди, и это несмотря на то, что в семье их четверо детей.  Семья, правда, отличалась домостроевским укладом жизни.  Против папашиного слова там никто и пикнуть не смел, а сам он нередко прибегал к ремню, как самому эффективному средству воспитания.  И ужинать они всегда садятся всей семьей и всегда ровно в восемь вечера.  Ну что ж, сегодня их ждет необычный ужин. . .  Это будет месть шакала и за все идиотские Геркины вопросы, и за закрытый его папаней мой кружок.  За кружок мне было особенно обидно.  Это было мое детище.  Я взялся за него в прошлом учебном году и в течение месяца поставил кружок на ноги, благо, помогли мои бывшие сокурсники, работавшие в одном из заповедников области.  Благодаря кружку мой ежемесячный доход приблизился к заработку учителей-стажистов (что, естественно, им не понравилось), а, кроме того, я получал огромное моральное удовлетворение, занимаясь тем, что интересно и мне самому, и пришедшим в кружок детям.  И вдруг городская администрация решает, что дети и так перегружены, и что уроков с них вполне достаточно.  А всему остальному их научит улица, как я понимаю.  Короче, все ставки педагогов дополнительного образования были сокращены, и все мои старания и чаяния пошли прахом… Аж слов нет – одни междометия!


      *


      Вечером позвонил Борька.  Говорить с ним по телефону - сущее мученье.  Излагать мысли кратко и четко он не умеет, поэтому разговор с ним обычно длится не менее получаса.  Но что меня особенно раздражает, так это его "прикинь", "слышь", "в натуре" и прочий мусор, без которого слова ну никак не связываются друг с другом! На сей раз г-ну Куприянову потребовалась моя помощь:


      - Слышь, Серега, вот какое дело. . .  Ты ж это, вроде раньше рисовал нехерово, так это. . .  Илонке моей, короче, помочь надо. . .  У нее чего-то с рисованием не того. . .  Короче, надо!


      Я попробовал возразить, что лучше бы им найти профессионального художника, например, преподавателя школы искусств.  Объявлений-то ведь полно.  Куда там! Борис, подобно некрасовским мужикам, как бык - втемяшится в башку какая блажь, колом ее оттуда не выбьешь. 


      - Да ты че, в натуре, за бабки что ли беспокоишься?! Да за бабки ты не беспокойся - заплатим сколько надо, без базара! Ну че, берешься? Ну все, добазарились, короче!. . . 


      Измором ведь берет, гад! Прилип, как банный лист к заднице.  Пришлось мне согласиться.  В конце концов, рисовать я действительно умею неплохо, а лишние деньги никогда не помешают.  Хотя, откровенно говоря, от осознания того, что придется работать на Борю, меня коробит. 


      *


      Утром следующего дня я как бы невзначай заглянул в кабинет истории, где готовился к уроку 11 `А'.  Со всеми поздоровался, перекинулся парой слов с парнями, встретился взглядом с Ленкой и достойно выдержал это испытание.  Я старательно искал Германа среди одноклассников, но не находил его.  И никто не мог мне сказать, почему Герка Неклюдов сегодня не явился в школу.  Впрочем, делать далеко идущие выводы было пока рановато. 


      После третьего урока я как всегда зашел в учительскую, чтобы хоть недолго побыть в относительной тишине, а заодно и прихватить журнал 9 `В' класса.  Среди находящихся в учительской педагогов находилась и классный руководитель одиннадцатого `В'. 


      - Татьян Пална, вы не в курсе, куда сегодня ваш Неклюдов пропал? - как бы невзначай поинтересовался я. 

- Я, Сергей Михайлович, сегодня его отца утром встретила, - отвечала Татьяна Павловна.  - Так он мне сказал, что Герман заболел, а у самого почему-то вся левая рука забинтована и на щеке пластырь. 


      - Бывает! - сказал я равнодушно, хотя при словах о забинтованной руке у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло.  Черт возьми, значит, это работает! И пусть оно действует, по всей видимости, только на детей, но оно работает! А у детей всегда есть родители, и это означает. . . 


      В то время, когда я пытался упорядочить лихорадочный бег своих мыслей и привести в норму сердцебиение, в учительскую вошла наша секретарь Ольга Юрьевна. 


      Даже я, поглощенный собственными думами и эмоциями, обратил внимание на нездорово-белый цвет ее лица. 


      - Слышали новость? - тихо спросила она. 


      Оказалось, что сегодня утром в реанимации городской больницы № 2, не приходя в сознание, скончался ученик 8 `Б' класса Павел Тохтуев. 


      Собаке - собачья смерть.  Тщетно искал я в себе хоть каплю жалости. . . 


      *


      После уроков я прошел в то крыло гимназии, где занимались младшие классы, и отыскал там Илону Куприянову.  Мы уселись за одну парту, и я сказал, что ее отец попросил меня помочь ей с рисованием.  Потом я начал говорить, какие мы с ее отцом старые друзья, как давно мы знаем друг друга, в общем, нес разную чушь. 


      Девочка доверчиво слушала.  Это было совершенно невинное создание с небесно-голубыми глазами и русыми волосами, заплетенными в две толстые косички.