В объятиях они слепо врываются в комнату, объединенные страстным поцелуем.  Но вдруг, словно насытившись кровью, она отталкивает его, и он, опьяненный ароматом ее темно-красных волос, падает на кровать.  Медленно, мучительно медленно, но в то же время страстно и соблазнительно, она начинает снимать одежду… Однако он не успевает напоить свой взор зрелищем ее прекрасного мраморного тела – она кошкой забирается под тонкую кроваво-красную ткань.  Так она и лежит, укутавшись в источающую сладковатый аромат ткань, создавая для него картину.  Ее волосы рассыпались по обнаженным плечам, ее серо-голубые глаза смотрят игриво… Серо-голубые… Великолепное сочетание.  Это сладкая серая печаль, навеваемая голубыми мечтами о чем-то запредельном и красивом…
     Ему не хочется разрушать этот хрустальный сон, но желание плоти в нем, как и во многих, сильнее, чем желание души.  Он осторожно ложиться рядом с ней, гладит рукой ее мягкие волосы. 
     - Моя Лилит, - шепчет он. 
     - Лилит? – со смешком спрашивает она. 
     - О да, она была такой же прекрасной и жестокой…
     - Ты считаешь меня жестокой?
     - Нет… Я вряд ли смогу сказать, что все о тебе знаю, моя милая, - он и вправду совсем не знал ее. 
     - Ну, хватит, - немного раздраженно говорит она, целуя его. 
     Он прижимает ее к себе, поглаживая волосы и спину.  Он чувствует как ее ногти, неожиданно острые, странствуют по его спине, оставляя тонкие красные полоски.  Он восторженно стонет и прерывает поцелуй, когда ее ногти погружаются в его спину, но она вновь целует его, словно желая заключить в себе его стон. 
     Она властно прижимает его, истекающего кровью, к постели, осторожно царапая его грудь ногтями. 
     - Что ты делаешь, милая? – беспокойно спрашивает он. 
     - Лилит… - тихо и томно шепчет она, - продолжая водить рукой по его коже, - Такой хрупкий, - говорит она, запуская ногти в его плоть. 
     Он кричит, а она, внимательно наблюдая за его мучениями, все глубже и глубже проникает в него. 
     - Ты хотел меня, да? – шепчет она, - Смотри… - она поднимается над ним, полностью обнаженная, но он не может насладиться этим – боль целиком заполнила его разум.  Она проводит ногтем по своей тонкой белой шее, и на ней тут же открывается рана.  Она, подобно рубиновому ожерелью, обвила ее шею, подобно цветку, расцвела на ней, роняя рубиновые капли на его тело.  Она запускает пальцы в свою рану и пробует кровь на вкус. 
     - Безвкусная, правда? – грустно спрашивает она, проводя окровавленным пальчиком по его пересохшим губам, - У нас у всех отвратительная кровь, - продолжает она, - У вас она слаще, ярче…, - шепчет она уже мечтательно, и медленно, наслаждаясь каждой секундой, слизывает кровь с его груди. 
     А потом, наигравшись с очередной глупой хрупкой игрушкой, задумчиво произносит:
     - Ты был прав, я в самом деле жестокая, - яростно, но в то же время изящно и с любовью, она пронзает его горло, и он, издав хриплый стон, жалкий и недостойный смерти от руки кровавой богини, которой поклоняются сотни мечтателей и эстетов, иногда сами не зная того, умирает, а она, не бросив и мимолетного взгляда на жертву ее страсти, бесследно исчезает, оставив после себя лишь сладковатый аромат своих волос…
     .