Для одного человека, естественно. 
     
     Итак, утечек нет, дышать можно, шлем открыт – эрго, можно поесть.  Прознав о моём намерении, желудок срывается с цепи и издаёт уже вовсе неприличные стоны, заявляя о готовности переварить любое органическое вещество.  В ход идёт «колбаса» - жутко питательный и витаминизированный концентрат, оформленный порциями в виде коротких цилиндриков и разогретый от каменной твёрдости до комнатной температуры в климатизаторе.  Однако, вкус его от этого не улучшается и остаётся в лучшем случае «на любителя». 
     Желудок, однако, не обращает на такие мелочи внимания, вцепляется в добычу с урчанием голодного кота и приступает к насыщению организма, перераспределив для такого случая кровяные потоки в оном в свою пользу.  Мозгу достаётся крови и кислорода меньше, чем обычно, но он не протестует – надо, значит надо.  Я немного соловею, это нормально, выпиваю из бутылочки размороженного апельсинового сока.  Какая благодать!
     Тут бы и залечь и вздремнуть пару часиков, но, увы! Необходимо подзаправить и подзарядить скафандр, заменить переполненный памперс – процедура неаппетитная, но нужная.  И удалить отходы жизнедеятельности организма.  Их, вроде, не много, спасибо вам господин сержант за полезный совет!
     Если вы думаете, что наши тогдашние «Доспехи-2» были такими же огромными и неповоротливыми, как первые пустотные и лунные скафандры, то вы ошибаетесь.  Конечно, им было далеко до современных, с псевдомускулатурой, в которых даже гопака можно танцевать.  Однако их тоже можно было легко и быстро снимать и надевать в одиночку, чем я и занялся. 
     
     Бодрящий холодок в «юрте» быстро прогнал сонливость, и все дела я сделал очень оперативно, в том числе и те, для которых человеку находящемуся не в скафандре памперс обычно не нужен.  Снова зайдя в успевший проветриться скафандр, я включил подогрев и почувствовал себя, наконец, отлично.  Программа зачёта успешно выполнялась, я был сыт и здоров, меня ждали подвиги и открытия.  Позволив себе положенные по уставу после приёма пищи полчаса отдыха лёжа, я, разбуженный таймером скафандра, выбрался на поверхность через шлюз, толкая пред собой мешок с отходами и свой термос. 
     
     Собираясь предпринять очередную экспедицию к найденной мною древней базе, я вспомнил свои панические блуждания на обратной дороге, и озаботился вопросом ориентировки: Запеленговать лагерь я больше не мог, посему достал из упаковки солнечной батареи один из двух телескопических штырей, которые применяются, когда ткань батареи повесить вертикально совершенно некуда.  Основание штыря я вогнал в реголит, на верхушку надел зеркальную колбу от термоса и раздвинул штырь на всю его четырёхметровую высоту.  После чего, захватив верную кирку, отправился исследовать пещеру. 
     
     Теперь я никуда не торопился и, памятуя свои недавние страхи, периодически оборачивался.  Но зеркальный солнечный отражатель был виден очень хорошо по всему маршруту, вплоть до начала лестницы.  Преодолев завал, я поднялся к пещере, миновал «шлюзовую камеру» и остановился, давая глазам привыкнуть к полумраку. 
     Поскольку дальше вторых дверей солнечные лучи уже не попадали, то мне пришлось включить наплечные прожектора.  В их свете я разглядел, что за шлюзом расположено то, что я назвал холл – круглое помещение с высокими потолками, в которое радиально вливалось несколько коридоров.  Пыль была и здесь, но она лежала большей частью невысокими кучами у стен.  Видимо, это было всё, что осталось от предметов или механизмов, не выдержавших испытания всесокрушающим Временем. 
     
     Я активировал встроенную в «Доспех» фотокамеру и сделал панораму холла, после чего пошёл по самому широкому, центральному коридору делая снимки самого, на мой взгляд, интересного.  С обеих сторон в коридор открывались дверные проёмы.  Правда, двери и то, что от них сохранилось лежали в основном на полу. 
     Я шёл и заглядывал во все помещения, которые были с правой стороны коридора.  То, что там оказалось, напомнило мне когда-то слышанное выражение «мерзость запустения»: остовы каких-то аппаратов, а может и мебели, стоящих в кучах тлена – всего, что осталось от недолговечной их начинки.  Не знаю, что тут можно исследовать без набора сит и кисточек. 
     
     Дальше по коридору сохранность артефактов оказалась, впрочем, выше, однако, опознать назначение предметов мне по-прежнему не удавалось.  Только встретившиеся мне несколько раз однотипные «скамейки», скорее всего таковыми и являлись.  В этом случае, они были рассчитаны на седалища существ несколько более крупных, чем человек.  Если бы я рискнул усесться на такую скамейку, то ноги бы мои не достали до пола.  Впрочем, может быть почившие конструкторы этих насестов так именно, и любили сидеть. 
     
     Вообще, мне показалось, что хозяева этих тоннелей и комнат были крупнее человека: и скамейки и размеры дверей, даже явно избыточная для человека высота потолков свидетельствовали об этом.  Правда, с другой стороны, входные двери шлюза были всего двухметровые! А, понял! Такие низкие двери заставляли обитателей этих пещер принудительно почтительно склонять голову при виде Земли и Солнца при входе и выходе, если у них, конечно, были головы.  Не правда ли, блестящая догадка?
     Пройдя по коридору ещё несколько десятков метров, а в общей сложности метров двести, я обнаружил, что коридор заканчивается входом в большой круглый зал, который я про себя назвал «актовым».  Войдя же в зал, я получил доказательства, что у хозяев были головы. 
     
     Стены зала покрыты барельефами, на которых и были изображены предполагаемые строители этой покинутой миллионы лет назад базы – динозавры.  Не те гиганты-травоядные, которые поражают наше воображение своими размерами, и не всяческие тиранозавры, хотя на барельефах присутствовали и они.  Более мелкие, размером с человека, или немного больше, вообще, смахивающие на велосирепторов, они охотились на всякую мелочь, а от более крупных спасались бегством.  На следующей серии изображений эти динозавры уже загоняли в ловушку травоядного гиганта.  Этот барельеф походил по композиции на классическую картину «Первобытные люди забивают камнями мамонта», или как она там называется? И похоже, научились успешно отбиваться от всяческих тирексов. 
     
     Я иду вдоль стены. . .  Так и хочется написать: «и как зачарованный наблюдаю за тем, как передо мной раскрывается история разумной расы, владевшей Землёй и космосом задолго до человека».  Всё верно, кроме того, что я совершенно не был зачарован, а только горд, что это замечательное открытие выпало совершить именно мне.  И эта гордость не мешала мне все барельефы аккуратно фотографировать.  Когда-то они были, видимо, раскрашены, но краска давно облетела и лежала вдоль стен неровными холмиками серой пыли с редкими разноцветными блёстками, желтыми и синими.  То ли репторы не отличали других цветов, (а зачем хищникам цветное зрение?) то ли остальные краски разложились от времени в бесцветную пыль.  Да и весь пол «актового зала» покрывал нетронутый слой пыли и только следы моего «Доспеха» на ней отпечатывались. 
     
     Кроме стен с барельефами в зале ничего не было, и я продолжил их изучение.  Как я и предполагал, на следующих изображениях «репторы» - может и не правильно, но я их так для себя стал так называть - занялись разведением скота и сельским хозяйством.  Строили хижины и, наверно, какие-то суда, если я правильно идентифицировал изображения этих сооружений. 
     Однако, отдавали дань и битвам, только теперь между собой: покрытые панцирями, позаимствованными у хищников и вооружённые орудиями убийства, сработанными из страшных челюстей, они резали друг друга в пешем строю и оседлав прирученных монстров. 
     
     Изображения войн сменялись картинами, так сказать, «мирного труда».  «Так сказать», потому, что трудились, похоже, только рабы, а надсмотрщики прогуливались между ними, вооружённые короткими копьями и, вроде, бичами. 
     Далее, я ожидал чего-то похожего на феодализм, но, либо не разобрался и пропустил, либо репторы быстро перешли к промышленной революции.  Огромные здания с дымящими трубами и явные самодвижущиеся экипажи на улицах городов, застроенных с первого взгляда обычными зданиями в два-три этажа.  Определённо воздушный шар, из корзины которого торчат оскаленные морды аэронавтов: то ли радуются, то ли орут от страха
     
     И снова войны, но теперь оружие уже трудно определить, но, несомненно, оно самое смертоубийственное. 
     Уродливые самолёты с крыльями как у летучих мышей, но без винтов, или это планеры? Непонятные транспортные средства – помесь самолёта и морского судна, экранопланы, что ли?
     Опять война, но теперь на заднем плане до ужаса знакомые «грибы» атомных взрывов. 
     
     Полёты в космос – вполне узнаваемая Луна, к которой стремится космический корабль непривычных очертаний.  Планеты солнечной системы – трудно определить какие.  Но, скорее всего Марс и спутники Юпитера.  Репторы, не похожие на себя в скафандрах, носят какие-то ящики, строят, в общем, осваивают.