И это было ужасно – то, что с ними происходило прямо на моих глазах.  Я не имею желания, и мне не хватит никаких душевных сил, чтобы описать это тошнотворное зрелище, которое происходило с их телами.  Даже для самого худшего кошмара все эти метаморфозы тел были настолько противоестественны и чудовищны.  И все время, пока тени внедрялись темными линиями в свих хозяев и поглощали их, глаза плавящихся и растворяющихся во тьме мужчин и женщин были обращены ко мне.  Мой остекленевший взгляд впитывал все их мысли. 
      Поэтому, посреди всего этого пиршества безумных нечеловечески мерзких фантазий, я не мог ни о чем думать, а подчинился инстинктам.  Мне даже в голову не приходило просто попробовать проснуться и выкинуть прочь из головы все увиденное.  Все, на что хватало сгорающего в наступающем хаосе сознания – это мысль о двери на поляне. 
      Поддерживаемый исключительно этим образом, я бежал прочь, в надежде спастись.  Пролетающие перед глазами картины, одна страшнее другой, казались сном во сне.  Я никак не хотел верить, что катастрофа, постигшая чудесный город, случилась по моей вине.  Любопытство и чрезмерная настойчивость потерянного разума послужили триггером для начала превращения мечты в кошмар. 
      Когда же я, наконец, покинул погружающийся в бездну безвременья город, то увидел, что цели, к которой я так стремился - больше нет!
      Весь лес полыхал адским огнем, огромные языки которого доставали, казалось до самых облаков и они тут же испрялись, а вместо них по всему небу распространялся черный дым, перемешанный с пеплом. 
      Я стоял, скованный ужасом, и никак не мог поверить, что мне некуда больше бежать.  И что я оказался зажат между двумя жерновами природных угроз, которые вот-вот объединяться, не оставив и куска земли в своем первозданном виде. 
      И на этот раз мой разум не выдержал, и восприятие рассыпалось осколками размытых образов.  Я перестал контролировать себя и все померкло.  Мне казалось, что я куда-то бегу и ползу, но это совсем не беспокоило уже.  Сломленное и измученное сознание отступило куда-то вглубь, зализывая нанесенные раны.  Внешний мир исчез, прямо, как настоящий сон.  Наверно и сам я исчез.  Пропал.  Растаял.  Это было лучшее в данный момент. 
      Когда я пришел в себя, то обнаружил, что нахожусь на каком-то утесе, в подножье которого монотонно бьется волнами древний океан.  Воздух, гонимый с необъятных просторов был свежим и прохладным. 
      Прямо позади меня разверстывался Ад – огромный костер, в который превратился некогда величественный лес, подбирался все ближе и ближе, а от прекрасного города не осталось и следа, лишь разверстанная пасть огромной ямы. 
      Мне некуда было дальше бежать.  Поэтому я сел на камень, торчащий из земли, и заплакал.  Отчаяние, обида и грусть охватили меня.  Мой фантастический мир, к которому я тянулся и почти поверил, что могу остаться здесь и провести остаток своих дней счастливо и в душевном спокойствии – разрушался прямо на глазах.  Я брошенный, безродный изгнанник, заляпанный грязью и в разорванной одежде, понял, что все это, так же, как и моя прежняя жизнь, было всего лишь иллюзией, сотканной из моих фантазий. 
      И даже сейчас изворотливое воображение искало выход из западни, куда само и затянуло меня.  Это была та самая дверь из стены.  Только теперь она витала прямо в воздухе, в нескольких метрах от края.  Меня это нисколько не удивило, настолько разум был перегружен всеми событиями, которые случились со мной.  Я просто подошел к краю и посмотрел вниз, где волны раз за разом наступали на острые камни, а затем откатывались, оставляя после себя пену.  В тот же миг в голову пришла совершенно безумная идея.  Ведь если разбежаться и прыгнуть, то наверно можно будет достать до двери.  И, может быть, я все-таки смогу покинуть разрушающийся мир фантазий.  Меня совершенно не заботило, что может случиться в случае провала. 
      Когда я, собравшись силами, начал разбег, то успел ощутить запах пожара, догоняющего меня.  И тогда стремительном порыве тела и души, я оторвался от земли, прыгнув навстречу двери в стене. 
      Моему удивлению не было предела, когда пальцы прошли сквозь дверь, словно это был мираж.  С округлившимися от ужаса глазами, я начал падать, не успев ничего подумать в голубую бездну, готовую принять бренное тело в свои объятья и подарить вечный покой. 
      Единственное, что пришло в голову - это образ той женщины, которая пыталась остановить меня, не дав шанса коснуться злосчастной пирамиды.  И я узнал это лицо…
     Это была моя собственная мать!
     .