Озера лежат в низине молочными лоскутками неподвижности.  Их рваные края, утонувшие в бархате трав, складываются в причудливые символы – от хаоса к порядку, от судьбы к ее отрицанию.  Водяные поля высеяны звездами, вспаханы дождями – но не растет на них ничего, кроме тумана.  Сны кудрявыми барашками бродят меж озер, едва касаясь земли, выложенной мозаикой инея.  А вокруг – молчаливая тайга. 
     Глубокие, топкие болота… Край непуганых птиц, край нехоженых троп… Край неразгаданных снов. . .  Он жил здесь один. 
     Сто или двести, а может быть, и все триста лет назад он приполз сюда на коленях.  Его сил хватало лишь на то, чтобы выталкивать локтями тело – вперед, вперед.  Прочь от надменно-многоэтажного мира, от беззвездного, заслоненного рекламными вывесками неба.  От искреннего предательства и фальшивой любви. 
     Сто или двести, а может быть, и все триста тысячелетий назад он добрался до берега и рухнул в искрящуюся пониманием заводь.  Здесь, в тишине застывших минут, он выменял одиночество на умиротворение, и озеро с благодарностью приняло предложение человека. 
     Теперь у него было все.  Правда и смысл существования, сложенные в букет из таежных трав, пахли медом и будущим, теплом и восхищением.  Он лежал в невысокой траве, держа на ладошке солнечные блики, и смотрел, как они скользят вдоль пальцев, танцуя под музыку покачивающихся цветов. 
     - Привет!. .  – сказали неподалеку, и он обернулся, недоумевая.  В его убежище не забредали даже дикие звери.  А уж люди… Он попытался вспомнить, как давно видел человека в последний раз. 
     - Доброе утро! – произнесла женщина, кокетливо склоняя кудрявую головку.  – Как спалось, солнышко?
     Он нахмурился и смахнул с ладоней солнечных зайчиков.  Что бы все это означало?. . 
     - Простите, мы разве знакомы? Где я мог вас видеть раньше? – спросил он, напрягая память.  Но изумление, граничащее с абсолютным непониманием, мешало сконцентрироваться.  – Как вас зовут, не напомните?. . 
     - Ну-ну! – женщина улыбнулась и шутливо покачала головой, рассыпая локоны по плечам.  – Предлагаешь напомнить? – она приблизилась. 
     Ее глаза мгновенно заняли собой все окружающее пространство.  Зеленые.  Смеющиеся.  Обвороженный, он не успел отодвинуться и ощутил на губах поцелуй, едва уловимо пахнущий разочарованием. 
     Он отвернулся, изо всех сил цепляясь взглядом за неподвижную озерную гладь.  Он злился на незнакомку за то, что она оказалась здесь.  И оттого, что он злился, злость овладевала им еще больше.  А ведь ему казалось, что в этих краях его никто не найдет…
     - Вот ведь какая!. .  Откуда ты пришла?. .  И… зачем?
     Женщина присела рядом, словно не замечая, какое впечатление произвело ее вторжение на хозяина озера.  Лепестки ромашек, коснувшиеся ее платья, почернели и опали, смешиваясь с землей. 
     - А ты разве не хотел, чтобы я пришла? Ты мне не рад?
     - Отвечать вопросом на вопрос невежливо, - бросил он, старательно не поворачивая головы к нежданной собеседнице.  – Между прочим, сюда не так-то легко попасть, я шел тысячу лет…
     - Ну а мне понадобилась минута, чтобы найти тебя, - ответила женщина, загадочно улыбаясь. 
     - Меня?. . 
     - Конечно. 
     - Для чего? Зачем я тебе вдруг понадобился?
     - Затем, что… Давай вместе вернемся домой, а?. . 
     Хозяин озера вздрогнул, как от внезапного удара, и обернулся.  Глаза в глаза.  Непонимание и неожиданная ярость, замаячившая где-то за гранью рассудка, соединились и выплеснулись вовне. 
     - Вот он, мой дом! Моя тишина.  Мое одиночество.  Мое спокойствие.  Думаешь, мне хочется уйти отсюда?. .  Наивная!
     Женщина, казалось, ожидала именно такого ответа, и потому вовсе не удивилась.  Она тихонько вздохнула и положила ладошки между подбородком и коленями.  Зеленовато-растерянный взгляд устремился вдаль, за горизонт, струной натянувшийся у самого предела видимости. 
     - Тогда я останусь здесь.  Можно мне?. . 
     - Ни за что! Я тебя не знаю.  Ты пришла сюда неведомо зачем и неведомо откуда, вот и уходи тем же путем обратно!
     - Не уйду. 
     - Уйдешь!
     Горизонт взорвался напряжением, и по озерной глади пошла рябь.