Вчерашние работяги ударились в коммерцию и прочий «малый бизнес».  Конечно, «челночили», в основном по Польшам-Турциям или на Лужники за товаром катались.  Короче, главным денежным местом в городе, дающим прибыль и рабочие места, стал бывший «колхозный», а ныне «вещевой» рынок.  Там жизнь, да, кипела.  Ларьки круглосуточные опять-таки, под завязку набитые палённой водярой, спиртом «Роял», «чупа-чупсами», гандонами, и яйцами «киндер-сюрприз».  Это уже потом Пашка узнал, что шоколадно-пластмассовые яйца с игрушками внутри – сезонный во всём мире товар, продаваемый только за неделю до Пасхи.  А на следующий после неё день – мусор, ни в хрен никому не упирающийся и ничего не стоящий.  Исключая Россию.  Тут их покупали в любое время, следуя навязчивым призывам рекламы.  И Пашка тоже покупал, кстати.  Короче, как всегда, кто-то круто наварился. 
     
     Пить стали больше.  Причём, пили гадость всякую, хуже, чем во времена Райкиного сухого закона.  Бабки говорили, что пьют, как перед Концом Света, что никогда раньше такого не было, но, с другой стороны, когда они другое говорили-то? А вот то, что травиться от водяры самодельной стали больше, это факт.  Но не очень долго это продолжалось, ибо городские авторитеты, люди сами алкоголя не чурающиеся, очень быстро навели на спирто-винном рынке порядок.  Поступили просто: Лысый, смотрящий за городом от братвы, каждого «бизнесмена», пригонявшего в город партию левой водяры, заставлял продукт лично дегустировать.  И вопрос как-то сам собой решился. 
     
     В общем, весёлое время было.  Пашка то тогда другими делами занят был – от армии косил.  Тут, некстати, Первая Чеченская началась, цинки приходить начали хуже, чем из Афгана в своё время, и складывать сотни где-то на Кавказе за нефтяные разборки Больших Людей, двадцатитрёхлетнему Пашке не улыбалось вообще никак.  Но ведь чем хорош маленький городок? А именно тем, что любую проблему можно решить по-соседски.  «Белый билет» встал Пашке всего-то в лимон тогдашних деревянных (копейки за такое дело) и в три вечера в кабаке с военкомом города.  То есть, хоть эту проблему решили. 
     
     Ну, а потом уже другая жизнь началась, не студенчески-раздолбайская, а взрослая.  Как-то так неожиданно оказалось, что всё его высшее педагогическое образование вещь вообще ненужная, и, местами даже вредная.  Нет, в школе один год Пашка всё же проработал, но за это время настолько устал от «цветов жизни» и окружающего удручающе-тупого учительского контингента, что уже на следующее лето забил конкретно на карьеру Макаренко и устроился на завод.  Официально – слесарем в сборочный, реально – по общественной части, конечно, пошёл.  Благо, язык всегда подвешен хорошо был, и с людьми всегда находил контакт с полпинка.  Опять-таки, спортивное прошлое.  И пошло-понеслось: спартакиады разные, конкурсы, КВНы всякие и прочая лабуда.  Директор завода, бывший Первый Секретарь Горкома, в Пашке души не чаял, при встречах непременно здоровался, житьём-бытьём интересовался.  Потом, как бы невзначай, попросил собственную речь к очередному собранию акционеров отредактировать, читай: «написать».  А Пашке трудно что-ли, всё-таки гуманитарий, ёпть. 
     
     Речь прошла «на ура».  Дальше больше: статьи в заводской многотиражке, в районных газетках.  Стал Пашка местной знаменитостью.  То есть, вроде б и невелика шишка, а люди знают, совета спрашивают.  И поощрения всякие простому-то слесарю.  Вот хоть в «пионерлагерь» вожатым почти каждый год, с сохранением зарплаты и ощутимой добавкой к ней, как активисту. 
     
     Лагерь, конечно, тоже изменился со времён Пашкиного детства.  И не сказать, что б, в худшую сторону.  Порядка, может, стало и поменьше, но и мозготворничества всякого тоже.  Линейки, правда, сохранились, но это так, для проформы.  Детишки, опять-таки, сюда уже отдыхать ездили, а не пионерскую повинность отбывать.  Посложнее, конечно, с ними стало – глаз да глаз необходим.  А то, приедет со смены какая-нибудь соплюха четырнадцатилетняя с начинкой, тут то все взвоют.  Но, при определённом навыке и опыте, и эти проблемы легко решаемы.  Просто надо глаза открытыми держать и до отбоя не особо-то расслабляться.  А договориться мирно с контингентом всегда можно, было б желание. 
     
     Внешне лагерь почти таким же остался.  Нет, построили пару новых корпусов – каменных уже, а не из реек, как раньше, - клуб подремонтировали, дорожки заасфальтировали.  Тут уж спонсорам спасибо.  Тому же Вадику Бутыкину, светлая ему память.  Вот ведь тоже интересный мужик был: вроде б и барыга, жулик – пробы ставить негде, а для города много чего сделал.  Может и не без личной заинтересованности, ну да нам-то какая разница? Помер вот он плохо, говорят, чертовщины какой-то вокруг его смерти навертели в своё время, но Пашка не больно-то верил, потому, как, Вадика лично знал.  Ну да будет земля ему пухом. 
     
     А дети… Да, по большому счёту, они-то прежними остались, просто жизнь вокруг изменилась.  И правила, которым следовать надо.  А так – малолетки они малолетки и есть.  Так же носятся, как угорелые, играют, дерутся, компании свои организовывают, секреты какие-то, «тихий час» ненавидят, друг друга зубной пастой мажут по ночам и «капитошек» в постель подкладывают.  Страшилки вот про Гроб На Колёсиках и Лошадиную Голову рассказывают.  С вариациями, правда, и модернизациями разными, так ведь и жизнь другая немного стала, да? Ладно, пора базар прекращать…
     
     -Эй, девушки, - Пашка громко постучал в окно девчоночьей палаты костяшками пальцев, - хорош друг друга пугать! Команда «Отбой!» была для всех.  Завтра нащебечитесь. 
     -Паша, Паша, - заскулила та же Перепёлкина (вот ведь зараза!) – ну немножко ещё, ну, пожалуйста…
     
     Волохов напустил на себя строгий вид:
     
     -Кому и «Паша», а кому и «Господин Вожатый».  Так, всё по койкам разбежались и уснули.  А тебе, Перепёлкина, спецзадание.  Всё, что тут сейчас наплела, завтра в письменном виде изложить – в стенгазету поместим. 
     
     -Правда? – обрадовано удивилась Ленка, - вы это серьёзно?
     
     -А то, - подтвердил Пашка.  – Яркий пример фольклорного творчества.  Народ должен знать свои корни, правильно, да?
     
     -Ой, - польщённая Ленка только пискнула и зарылась с головой под одеяло.