Его странную заторможенность и лёгкую неадекватность все понимали, списывая на недавнюю болезнь и жалели его.  Игорь это тоже осознавал, но со временем, научился не замечать жалеющих взглядов.  Пусть жалеют, если им так нравится. 
     
     Особых изменений в себе Игорь тоже не замечал.  Точнее, замечал, но как человек сугубо практичный и почти начисто лишённый воображения, находил всему рациональное объяснение и научился бороться даже с неожиданно накатывающими ослепляющими приступами головной боли и повышенной раздражительности. 
     
     Это ему вполне удавалось, пока однажды в апреле с ним не заговорил Иисус. 
     
     Весна в том году выдалась ранняя и дождливая.  Уже к первым числам апреля снег почти полностью сошёл, оставив по углам только сероватые кучи какой-то смёрзшейся грязной пакости из обледенелых колючих кусков наста, щедро украшенных старыми окурками и пятнышками кошачьей мочи.  А числа так с седьмого-восьмого зарядили нудные дожди.  Температура, всё-таки, поднималась ещё чуть выше нулевой отметки, поэтому даже сложно было сказать: дождь ли уже это, или всё ещё мокрый снег.  Весь серый микрорайон, состоящий сплошь из блочных панельных пятиэтажек, с редкими вкраплениями ночных ларьков и некоторых подобий чахлых скверов, стал похож на облезлую серую дворнягу, страдающую насморком.  Весна не была похожа на весну, скорее, на конец октября, только вместо куч потемневших опавших листьев тут и там проглядывали серо-чёрные остатки зимних сугробов. 
     
     Нудный, холодный дождик навязчиво шлёпал по жестяному облезлому подоконнику, нагоняя уныние.  Игорь тупо пялился в ящик, по которому крутили очередной бандитский сериал, и понимал, что очень скоро, даже скорее чем умрёт, он сойдёт с ума от тоски, беспросветности, одиночества и, ставшей привычной, головной боли, достававшей его в последнее место с завидной регулярностью.  Как-то он хотел завести кошку, но врачи честно предупредили Левского, что он располагает, хорошо, если, пятью годами, а что может быть печальнее кошки, ждущей в пустой квартире умершего хозяина? Поэтому Игорь коротал время в одиночестве.  Именно в этот день Иисус и заговорил с ним впервые. 
     
     Самое интересное, что Левский не был верующим или даже крещёным.  Он вообще к религии был абсолютно равнодушен.  Поэтому, услышав голос Иисуса у себя прямо в голове, он вполне резонно решил, что сходит с ума.  Но голос был настойчив, как зубная боль.  Раньше Игорь и не подозревал, что Бог может быть таким нудным.  Оказалось – может.  В конце концов, Левский сдался и начал отвечать Иисусу. 
     
     Тот оказался, на удивление, сговорчивым парнем.  Во-первых, его совершенно не напрягало прохладное отношение Игоря к религии.  Нет, конечно, Иисус ничего не имел против того, чтобы Левский крестился и даже обещал в этом случае некоторую защиту, но: если нет, так нет.  В конце концов, по словам самого же Иисуса, крестик на шее, это не более чем символ, выдумка завшивевшего древнего бомжа, головой, кстати, за свои выдумки и поплатившегося.  Настоящий Бог, утверждал Иисус, внутри каждого из людей.  «Прямо-таки каждого?» - усомнился Левский.  Нет, поправился Иисус, в душе некоторых, точнее большинства, вообще ничего нет, а в душе других, но их, гораздо меньше, угнездилось настоящее Зло.  Но ему, Игорю, знать об этом ещё рано. 
     
     Утром Игорь направился к психиатру.  Тот долго его обследовал, делал какие-то снимки, подсовывал какие-то тесты и задумчиво тёр переносицу.  Наконец он сообщил, что какие-то расстройства имеют, конечно, место (было бы удивительно, если б, после перенесённого Игорем, их не было вообще), но они носят скорее невралгический, чем психиатрический характер.  Т. е.  Игорь, за исключением небольших странностей, ничем не отличается от окружающих, но странности эти носят локальный и неопасный характер, типа периодической забывчивости, а вот от неё, к примеру, есть хорошее, хоть и дороговатое забугорное лекарство.  Короче, выписав Левскому кучу рецептов и сердечно пожав руку, врач тихо, но настойчиво выпроводил его из кабинета. 
     
     О разговоре с Иисусом Игорь умолчал.  Потом уже сам спрашивал себя – зачем он вообще к доктору ходил, если не сообщил главного? Но, если врач сказал «здоров», значит – «здоров».  Да с Иисусом как-то веселее и не так тоскливо.  Может, он и не вернётся больше?
     
     Голос вернулся через пару дней, опять в дождь.  К тому времени Левский проштудировал гору специальной литературы (в основном в Инете) и первым делом поинтересовался, кого это Иисус прикажет ему убить в первую очередь.  Тот сначала опешил, а потом долго смеялся – лучше б он этого не делал, мало приятного в чужом, пусть даже и божественном смехе, звучащем в вашей голове.  Отхохотавшись, Иисус сообщил, что, во-первых, все те психи, которые утверждали, что это Он приказал им убить домочадцев или ещё кого, или законченные психопаты, или просто симулянты, под таковых косящие.  Со вторыми всё и так ясно, а первые все поголовно религиозные фанатики.  Игорь ведь не фанатик? Ну вот.  Хотя, если честно, всё не так просто. 
     
     В ту дождливую весну Иисус часто приходил к Левскому.  Они о многом разговаривали, многое обсуждали.  Оказалось, мир совсем не такой, каким он кажется на первый взгляд.  Да, все истории о Конце Света несут некоторое рациональное зерно, соглашался Иисус, но умалчивают о главном.  О том, что Армагеддон уже наступил.  Посмотри вокруг, почитай новости.  Да, никто не объявил себя Мессией или Антихристом, и все злые дела творятся не от их имени.  Но битва Света и Тьмы уже в разгаре.  Взрывы, стихийные бедствия, катастрофы – за всем этим стоят слуги Тьмы.  Некоторые из них даже не догадываются, кому они служат, на самом деле считая именно себя Личностями, способными на поступки.  И таких большинство.  Но и настоящие Демоны тоже ходят по земле.  Только ходят они в человеческом обличье, захватывая тела невинных людей.  Эти и являются абсолютным, рафинированным злом, но, до поры до времени, ничем себя не выдают. 
     
     «А ангелы?» - спросил Игорь.  Иисус погрустнел.  Дело в том, что Ангелы, хоть и вполне могут противостоять Демонам в прямой схватке, не могут пользоваться методами своих оппонентов.  Например, не могут прямо и полностью подчинять себе людские тела, а способны лишь косвенно влиять на сознание.  Нельзя сказать, что б Иисусу это нравилось, но правила установил Отец, а спорить с ним. . .  Скажем так, себе дороже выйдет.