Встретила нас старенькая, но довольно шустрая женщина.  Поздоровавшись, она пригласила всех в дом и ознакомила с жильем.  Здесь царили дух и уклад начала двадцатого века - чудный деревенский антиквариат.  Казалось, время остановило свой бег и решило здесь передохнуть. 
     Старушка ухаживала за нами, словно за детьми.  Когда мы уходили работать, она всегда провожала нас до калитки и стояла там, пока последний из группы не скроется за углом забора самого крайнего и загадочного на этой улице дома.  Дальше начинался лес. 
     
      Вечерами мы усаживались за стол, уставленный деревенскими яствами.  Хозяйка ненадолго удалялась в свою кладовку, после чего возвращалась утиной походкой с небольшой бутылью мутного самогона в руках.  Наливая всем по стопочке, бабка не забывала и про себя.  Выпьет, раскраснеется и начнет рассказывать разные сплетни, истории и небылицы.  Одна из таких баек запомнилась мне больше других. 
     Как-то во время ужина разговор зашёл о старом доме в конце улицы.  Он давно уже пустовал.  От бесхозности дом слегка покосился на прогнившем фундаменте и словно отвернулся от посёлка в сторону вековых сосен.  Он вызывал недобрые чувства, особенно когда с небес спускалась темнота, а с окрестных болот доносились таинственные вопли недремлющей выпи.  Почерневшим идолом возвышался он на фоне мрачного леса.  Отрешённо уставив глазницы заколоченных окон в гнетущую темноту соснового бора, он словно высматривал своего хозяина, сгинувшего много лет назад в одной из топей здешних болот. 
     Тщетно пытаясь уколоть шляпку маринованного масленка, который ускользал от малейшего прикосновения вилкой, старуха старалась восстановить в памяти все подробности той истории, которую собиралась нам поведать.  Наконец гриб сдался в неравной схватке.  Немного покрасовавшись на острие столового прибора, он поспешил в раскрытый рот своей истязательницы вслед за очередной порцией горячительного.  Покончив с материальной пищей, бабка спонтанно перешла к духовной. 
     
     Рассказ начинался с того, что в «доме на отшибе» (так его прозвали местные жители) умерла древняя старуха, и по наследству строение досталось её дальним родственникам.  Несмотря на то, что домишко выглядел очень ветхим, его всё же купил один профессор из Москвы.  Сначала он жил здесь наездами, а потом и вовсе поселился, лишь изредка отлучаясь по своим учёным делам. 
     Профессора звали Анатолий Николаевич Кошон – худощавый невысокий интеллигент с глубокими залысинами поверх большого лба.  Благополучно переступив пенсионный порог, он, ещё полный сил и здоровья ученый, не ушёл на покой.  Продолжая заниматься антропологией и фольклористикой, учёный часто захаживал в дома селян, расспрашивал их и подробно записывал всё услышанное, словно искал философский камень, запрятанный кем-то в дальней меже заднего огорода. 
     К нашей старушке Анатолий Николаевич захаживал чаще, чем к другим.  И немудрено! Она являлась ближайшей соседкой и была не прочь поведать очередную заковыристую историю, изрядно приправленную местным фольклором. 
     Однажды морозным предрождественским вечером профессор возвращался из Москвы.  По пути Анатолий Николаевич наведал свою старую соседку.  Из столицы он прихватил красивый торт, разукрашенный шоколадом и ярко-оранжевыми цукатами.  Весь вечер они пили чай и разговаривали. 
     
     Коротая время за приятной беседой, профессор поведал соседке секрет «колдовства», который ему удалось выудить у старого деда в одной из богом забытых деревень.  Суть его заключалась в том, что с помощью нехитрых приготовлений можно вызвать духов и у них узнать своё будущее.  Для этого требовалось при растопке печи откладывать из охапки дров по одному полену.  Раз в месяц в течение года.  Накануне рождества необходимо положить дрова в печку, а в полночь развести огонь и ждать результатов.  О последствиях дед не сообщил, но дал понять, что они непредсказуемы. 
      Профессор, хотя и являлся высокообразованным человеком, но иногда мог отступить от своих атеистических принципов и поэкспериментировать с каким-нибудь продуктом мракобесия, чтобы затем поместить его в строгие рамки научных реалий.  Это был как раз тот случай.  Ровно год в его сарае пылились одиннадцать отборных поленьев, и сегодня к ним добавится ещё одно. 
     
     Огонь вспыхнул сразу.  Фиолетовые языки пламени лизнули обрызганные спиртом дрова, закружились в страстном танце, причудливо переплетаясь с оранжевыми всполохами занимающейся бересты.  Воздух в помещении наполнился парами денатурата и паутинками копоти.  Рождённые грозной стихией тени беспорядочно заметались по оплавленным стенам топливника в почерневшем зеве русской печи. 
     Профессор сидел в кресле-качалке с бокалом шампанского и отрешённо смотрел на огонь.  Он находился в лёгком трансе, а в его бездонные глаза, меняя яркие одежды, смотрелось пламя очага. 
      В доме находились двое – профессор, одетый в чёрный атласный халат, да пламя, устремившееся в дымоход и успевшее пожрать добрую половину пылающего топлива. 
     Внезапный скрежет вывел учёного из оцепенения.  Ему показалось, будто кто-то ведёт железом по стеклу, пощелкивая костлявыми пальцами в такт участившимся ударам сердца.  Он обернулся и в изумлении стал всматриваться в чернильную тьму незашторенных окон.  Летучая мышь из глубины ночного мрака ломилась в замкнутые створки.  Щерясь и повизгивая, она разбрасывала белёсые сгустки слюны, размазывая их по стеклу.  Очередной раз ударившись о фрамугу, ночная гостья устремилась прочь, увлекая за собой чавкающие звуки перепончатых крыльев.  Словно камень из пращи, профессор выскочил из кресла.  Он рванулся к окну.  Плотно прижавшись, профессор старался разглядеть то, что скрывала зимняя ночь.  Мрак распался над поверхностью снега, а привыкающие к темноте глаза вскоре стали различать всё происходящее. 
     Спавший в сладкой неге лес вдруг содрогнулся, завопил немыслимыми голосами и выпустил из своих недр полчища ужасных тварей.  Стадо разъярённых вепрей, словно лезвием, отсекло большую часть примыкавшего к лесу забора.  Они разбрелись по саду и с дикой яростью принялись выковыривать замёрзшие корни плодовых деревьев. 
     Стаи визжащих нетопырей, вызволенных неведомой силой из объятий зимней спячки, чёрной тучей нависли над садом.  Взмахи тысяч крыльев подняли к небу свежевыпавший снег, закручивая его в вихри и заметая всю округу.  Сквозь серую мглу стало заметно, как от чёрной стены леса отделяются крадущиеся тени.  Волки! Они выстроились по линии поваленного забора, напоминая взвод почетного караула в ожидании важной персоны.  И персона не заставила долго ждать. 
     Вершины сосен вздрогнули, сбросив шапки плотного снега.  Деревья словно расступились, предлагая дорогу неведомому путнику, и из леса появилось нЕчто.