- Ты все-таки решила мне помочь? Спасибо…
     Я подумала, тебе ведь все равно не найти меня.  Будь ты ветром.  Будь ты хоть самим дьяволом.  Ты не сумеешь меня победить. 
     - Спасибо…
     Не перебивай. 
     - Слушаю…
     Чтобы стать тем, кем ты хочешь, нужно иметь твердое намерение.  Чтобы намерение было твердым, ты ни на секунду не должен усомниться в своих силах и способностях.  Чтобы не усомниться, тебе потребуется нечто большее, чем вера.  Тебе потребуется любовь к себе.  И безграничная уверенность в том, что задуманное намерение совершится во благо.  Но ни того, ни другого у тебя нет…
     Куйун усмехнулся. 
     - И это – весь твой секрет?. .  Я думал, он окажется несколько… хм… более существенным, что ли… Не таким банальным… И чуть менее надуманным…
     Ты попросил помощи – ты ее получил.  А теперь – найди меня.  Я жду. 
     Куйун вздохнул и посмотрел в окно. 
     Кстати, а почему именно ветром?. . 
     Он не ответил.  Он изо всех сил пытался нащупать на дне своей души хоть капельку любви к человеку по имени Куйун.  И вдруг с ужасом понял, что Запирающая права…
     Ты не способен любить себя, потому что не умеешь любить других.  Ты вообще не способен на это чувство. 
     - Но вокруг меня никого нет…
     Неправда, слепец…Ты – затравленное животное, стремящееся только к тому, чтобы вырваться из клетки, в которую сам же себя и загнал. 
     - Нет, это ты не пускаешь меня! Ты закрыла передо мной все двери, ты играешь со мной, а потом убиваешь!
     Неправда, глупец.  Ты сильнее меня, но не веришь в свои силы. 
     - Еще и издеваешься!
     Вовсе нет! Ведь сегодня тебе удалось захлопнуть передо мной дверь и не подпустить меня близко.  И вспомни-ка, разве я воспротивилась такому повороту событий? Нет! Я подчинилась, приняла твои правила игры и даже помогла тебе советом!
     - Но если ты такая добренькая, какой хочешь казаться, то зачем же ставишь передо мной невыполнимые условия? Чтобы убить в очередной раз? И если тебе даже пришло на ум помочь своему несчастному пленнику, то почему бы просто не отпустить его? Почему?!
     Потому что мои условия – выполнимы… - отозвалась тьма и замолчала. 
     Куйун вздрогнул, уловив в этом молчании обиду, не предвещавшую ему ничего хорошего. 
     Ищи меня внутри, человек.  А когда найдешь – убей, чтобы я не сумела убить тебя…
     Куйун закрыл глаза. 
     Он не помнил ни своих прошлых жизней, ни даже начала нынешней.  Но ощущение полета он помнил с детства, которое, возможно, когда-то у него все-таки было… Криво усмехаясь, он медленно расставил руки в стороны и замер, устремившись в небо невидящим взглядом сквозь смеженные веки.  Небо показалось ему ближе, чем было на самом деле.  А вот и окно, которое он разбил, впуская тьму в свой Дом, в надежде однажды запереть ее здесь – глубоко-глубоко, в одной из бессчетного множества несуществующих комнат. 
     Он знал, что не сумеет найти ее, ведь еще ни одному человеку не удавалось сыграть в прятки с сумерками в собственном сердце – и победить их, как никому не удавалось и обогнать собственный страх. 
     Но теперь он станет ветром. 
     Ветром… Ветром… Бесплотным духом, оторванным от земли, забывшем обо всем том, что удерживает разум у самого асфальта, мешая ему подняться над самим собой… Как же он хотел им стать!. .  Но ничего не получалось…
     Вверх – и забыть о реальности, о тягучем и непослушном времени, о собственной низости и никчемности.  Вверх – к самым вершинам гор, запутаться в шумящих вершинах могучих кедров, обнять облака и поцеловать звезды, он так мечтал об этом! Но кажущаяся близость кажущейся вселенной – вселенной боли, страха и разочарования – запрещала ему даже весело прыгать, как это делают дети.  А уж летать…
     Но почему?. .  За что?. .  Куйун ощутил, как руки, расставленные в стороны, налились свинцовой болью.  Ему никогда не оторваться от земли…
     Ты говоришь – намеревать… Но как? Как это сделать?. .  Ты говоришь, я не люблю себя и ни во что не верю. . .  Что вообще не умею любить, а без этого мне не взлететь… Но как же мне этому научиться, на ком попробовать? Кого мне полюбить, уж не тебя ли?. .  – Куйун мысленно усмехнулся своему нелепому предположению, но усмешка тут же сползла с его лица.  – Но ведь кроме тебя здесь все равно никого больше нет!
     Ошеломленный открытием, Куйун замер как вкопанный.  Он оборотился лицом к пустой комнате, в которой никогда и никого, кроме него, не было, и шепнул в тишину:
     - Я люблю тебя… Люблю.  Люблю! И я – победил!
     Тьма сгустилась и тотчас заполнила собой половину комнаты.  Ненависть и неверие, хлынувшие наружу из-за ее пробитой брони, казалось, выдавливают воздух прочь из грудной клетки.  Она шевельнулась, поднялась в полный рост и восстала беспросветным мраком, неожиданно принявшим вполне узнаваемый облик.  Куйун выдохнул и застыл, глядя в глаза самому себе. 
     - Вижу тебя! – выкрикнул он, не зная, бояться ли ему увиденного или радоваться достигнутому. 
     Тьма – найденная, узнанная, пойманная врасплох – рванулась к выходу, но остановилась в яростной безысходности.  Ибо внешняя дверь, та, которую она не пожелала открыть для Куйуна, – по-прежнему оставалась закрытой, но теперь уже – для нее самой. 
     - Осталось только догнать! – хохотнул Ветер, и устремился вслед самому себе. 
     
     
     * * *
     
     
     Ветер…
     Взвихрился – и упал, рассыпавшись солнечными бликами по антрациту асфальта.  Но нет, он уже не ветер.  Он обладает телом.  И под ним вовсе не асфальт, а нечто куда более мягкое и ограниченное в пространстве. 
     Кровать щелкнула, потом запела, и дрожание пружин колыхнуло натянутый до предела нерв. 
     Комната? Куйун огляделся и поспешно зарылся лицом в подушку.