Лёгкое дыхание спящих верблюдов.  Ледяной ветерок чуть слышно пересыпает песок.  Пустыня спит. 
      Его вновь охватил страх.  Как ему сейчас хотелось вернуться в шумный город, где крепкие стены и тысяча воинов защищает его жизнь и сон.  Если бы он мог больше никогда не покидать его пределы и жить без нужды.  Однако для этого ему требовалось рисковать жизнью до самой старости.  Прежде чем он будет рисковать жизнью других. 
      Он боялся кочевников. 
      «Я заслышу их издали, - подумал он.  – Я узнаю, когда они придут». 
     
     
      Миражи обманули его.  Пылающее солнце висело над самой головой.  Одетые в серое кочевники показались на горизонте.  Караванщик резко развернул вереницу и помчался прочь от них по зыбкому песку, не думая сейчас о направлении.  Он сможет разобраться с маршрутом потом. 
      Не прошло и часа, как из-за дюны позади каравана вынырнул первый разбойник на стройном кауром коне.  За ним появились ещё трое. 
      Шедший в голове ватаги кочевник что-то крикнул. 
      Мужчина всё подгонял верблюдов.  В ушах его шумела кровь, он не слышал ни воплей своего помощника, ни повелительных криков кочевников, приказывавших ему остановиться. 
      Это было удивительно, но разбойники предпочитали обойтись без лишней крови и боя, что неминуемо повлекло бы за собой порчу некоторых товаров и убийства верблюдов.  Выходит, они не были такими кровожадными дикарями, как о них рассказывали в городе. 
      Погоня закончилась тем, что подскакавший вплотную разбойник столкнул караванщика в песок и схватил головного верблюда под уздцы. 
      Их было две дюжины.  Смуглые, почти чёрные бородатые лица, серые плащи и покрывала, закрывающие голову.  За поясом – кривые кинжалы, за плечами – короткие луки. 
      Кочевникам даже не пришлось доставать оружие. 
      Разделив верблюдов, они привязали их к своим коням.  На одном из животных сидел караванщик.  Ему связали руки за спиной. 
     - Молись своим богам, - сказал ему один из кочевников.  – Ты будешь повешен на первом священном дереве, которое встретится нам. 
      Мужчина знал, что священным деревом разбойники звали особую породу пустынного саксаула, на котором вешали пленников, чтобы умилостивить духов пустыни. 
      Разбойники почти не обращали внимания на пленников, изредка перебрасываясь короткими фразами на своём непонятном языке.  Они держали путь в самое сердце пустыни.  Где-то там были их оазисы с густонаселёнными поселениями.  Но вряд ли он доживёт до этого.  Кочевники не держали на него зла, просто он должен был умереть.  Словно призраки, они окружили его и вели в иной мир. 
      Вечером за очередной дюной, в песчаной долине, завиднелось сухое дерево.  Листья и кору его давно унесли пустынные бури, а седой искривлённый ствол покрывали чёрные пятна.  Сердце караванщика обмерло, он глядел на свою приближающуюся смерть.  Но разбойники устроили здесь ночлег, и, выломав сучья мёртвого исполина, разожгли жаркий костёр.  Это было не священное дерево. 
      Ночью караванщик не мог уснуть.  Ему туго связали ноги.  Холод отступал перед весёлыми языками пламени, но мучила жажда.  Ни воды, ни еды ему не дали. 
      Мужчина зачарованно смотрел на огонь.  Это яркое пламя словно принадлежало другому миру, светлому и тёплому.  Не было ему места в этой серой холодной пустыне. 
      «Умереть по своей воле не так страшно», - всплыла в сознании мысль. 
      Враги, пленившие его, крепко спали.  Связанный мальчишка сидел на песке.  Ужас так парализовал беднягу, что он не мог говорить.  Его немигающие глаза остекленели. 
      Караванщик смог бы подползти к костру и погибнуть в пламени.  Он долго прогонял прочь эту мысль. 
      «Может быть, чудо освободит меня». 
      Но не могло случиться никакого чуда.  Всё было предрешено.  И вот уже он, извиваясь, ужом пополз к огню, готовясь ощутить всей поверхностью кожи смертоносный жар углей и вспыхнувшей затем одежды.  А потом упал на песок.  Слишком мучительным было бы сгореть заживо. 
      На рассвете кочевники тронулись в путь.  Не прошло и часа, как отряд вышел на широкую песчаную равнину, свободную от дюн.  А посреди чернела крохотная точка – дерево.  Разбойники заметно приободрились.  Им явно знакомо было это место.