-- А как надо? Только чтоб красиво было? Или еще как?
      -- Не, надо чтоб было как на самом деле.  Чтоб было как на фотографии и еще лучше.  Как у Айвазовского про море.  И как будто волны шевелятся… Ну… так мама говорит.  Я только наброски делаю, карандашом.  Вазы там всякие представляю и рисую.  А потом настоящие.  А потом я буду рисовать деревья – у них очень богатые краски.  Буду акварелью рисовать.  А ты где была?
      -- Нигде.  Дома сидела.  Мальчишки у вас не хулиганы, только очень вредные.  Они со мной играть не хотят.  А девочек у вас совсем нет.  Я сначала хотела, чтоб девочки были, а потом расхотела.  Они все равно с мальчишками не будут играть, а только ссориться.  Лучше я одна.  И ты.  Ладно?
      -- Ладно.  А ты умеешь рисовать?
      -- Нет, я читать люблю.  Пушкина.  Про рыбака и рыбку.  И про попа и Балду. 
      -- Я тоже стихи люблю.  Я хочу научиться писать стихи, только не могу.  Не получается, как у Пушкина.  Я очень стараюсь. 
      -- А пойдем в парк?
      В парке было многолюдно и торжественно.  Люди собирались маленькими кучками и громко что-то обсуждали.  Возле фонтана сидел щекастый карапуз лет пяти и старался перекричать толпу.  Лицо у него было сосредоточенное и напряженное. 
      -- Смотри, мальчик плачет.  Наверное, он потерялся. 
      -- Не плачет, а кричит.  Мальчик, ты зачем кричишь?
      Карапуз поднял прозрачные глаза с пушистыми ресницами и тихо сказал:
      -- Они меня все бросили.  Сами пошли смотреть, а меня бросили,— и снова принялся бесслезно вопить. 
      -- А давай играть вместе? Пойдем с нами, -- Саша протянул мальчику ладонь.  – А потом мы приведем тебя обратно, чтоб мама не ругалась. 
      Карапуз неуклюже поднялся на пухлые ноги и протянул Сашке руку, такую же пухлую и маленькую. 
      -- Веди.  А то мне мама не разрешает просто так ходить.  Только за руку. 
      Сашка уцепил малыша за пальчики и подумал, что если бы у него был такой братишка, он бы его никогда не оставил просто так, сидеть одного.  И тут же жутко захотелось сделать мальчику что-нибудь приятное.  Например, показать ему слона, который как раз выглядывал из-за куста. 
      -- Смотри, слон,-- Сашка показал пальцем на то место, где, казалось, слону было самое место – на большой широкий газон.  Малыш насупился и сказал:
      -- Зачем обманываешь? Я с тобой пошел? Пошел.  А ты мне траву показываешь.  Я траву и так полчаса смотрел.  Ты мне слона не показывай.  Ты мне фонтан покажи.  Или там что-нибудь еще такое – картинки, кино… А слона не надо.  Слонов не бывает.  Я знаю.  Это только в книжках.  Мне мама читала.  Я сказал, что хочу, чтобы мне купили слона, а мама мне сказала, что слоны не самом деле, а только в выдумках, а я сказал зачем, а она сказала, чтоб интересно было.  А я спросил про кошку.  Мама сказала, что и кошек нет.  И собак.  Это только все придумывают, что у них есть кошки и собаки, а на самом деле их просто нет. 
      -- А почему же все их видят? – спросила испуганная новостями Олечка, у которой была маленькая собачка. 
      -- Вот я не вижу, потому что уже знаю, что их на самом деле нет, а остальные не знают и видят.  Верят тем, кто придумал, вот и все. 
      Сашка выпучил глаза, Олечка просто молча стояла рядом. 
      -- И птичек тоже нет.  Просто приятно, когда вокруг шумно, а когда тихо, то и скучно.  Вот все разом придумали каких-то птиц и сразу у всех в головах стало шумно.  Поэтому, сказала мама, я могу придумать свою собственную собаку или кошку.  А настоящих не бывает.