Дело чуть было не дошло до рукопашной, однако отец, тогдашний вождь, велел подросткам угомониться. 
     - Пусть выбирает она, - сказал он и слова вождя никто не смел ослушаться. 
      Трудным был выбор для неё.  С обеими девушка играла в детстве.  И оба были для неё дороги.  Но она прислушалась к своему сердцу и выбрала не сына вождя, а его друга. 
      А теперь юноша был один.  Кроме возлюбленной его друга, были ещё две молодые девушки.  Одна из них – жена молчаливого замкнутого юноши, что жил вдали от всех.  А другая была очень уж некрасивой, и вождь не смог долго жить с ней в одном жилище.  Детей от него она так и не родила. 
      Посёлок располагался у плоского пляжа, испёщренного тысячами следов островитян.  Ночной прилив почти доходил по берегу до ковра из пожелтевшей травы, смывал следы, но выше не поднимался.  Когда-то, если послушать ворчанье стариков, племя жило выше, почти у вершины небольшой горы, возвышавшейся над островом.  А с той поры, как пришлось каждый день ловить рыбу, переселилось на побережье.  Это была их правда, выдуманная, чтобы скрасить настоящее. 
      Островитяне жили прошлым.  Три старухи и старик усаживались у костра и начинали рассказывать, как, дескать, всё было хорошо, когда они были молодыми.  Тогда и рыбы было много, и племя насчитывало полсотни человек.  Молодым оставалось только хмуриться и уходить прочь, чтобы не слышать о давней, слишком радостной жизни. 
      Когда наступила ночь, юноша забрался в свой шалаш и улёгся на тростниковую циновку.  Обычно он долго не мог уснуть.  Не давали покоя тягостные мысли. 
      Кроме маленьких земляных крыс, которых было трудно поймать, на острове не осталось никаких млекопитающих.  Ещё были ядовитые ящерицы, прятавшиеся в глубоких норах да птицы, гнездившиеся на недосягаемой горной вершине.  Только рыба спасала остатки некогда многочисленного племени от голодной смерти. 
      Отец рассказывал, что много столетий назад остров населяли сотни людей.  Всем им хватало пищи, кокосовые пальмы покрывали весь остров, а у подножия горы, рядом с родниками, было множество огородов, где разводили батат и другие съедобные культуры.  Но когда число островитян достигло тысячи, они уже не могли прокормиться.  Племя разделилось на две части.  Одна из них спустилась к морю и научилась рыбной ловле, другая же продолжала неустанно обрабатывать истощённые земли, вырубать мангровые леса для строительства крепких хижин.  И нападать на жителей побережья.  Рыбы у тех было вдоволь, но случалось, что голодные люди верхнего племени поедали и самих рыбаков.  А потом все деревья были срублены, даже кокосовые пальмы, и жители горы спустились вниз.  Из оружия у обеих сторон были лишь деревянные копья, но люди всё равно гибли сотнями.  В конце концов гарпуны, использовавшиеся для ловли рыбы, дали жителям побережья преимущество над врагом и позволили перебить всех людоедов до одного.  Тогда-то и появился титул вождя.  Первым правителем выжившего племени стал тот, кто больше всех отличился в битве.  Его потомки по мужской линии наследовали власть. 
      Впрочем, остров всё равно умирал.  Племя с каждым поколением уменьшалось, рыба была истреблена.  Жители посёлка уже сейчас ложились спать полуголодными.  А что будет потом? На этот свой вопрос молодой вождь не хотел отвечать. 
     
     
      Каждый год, в день, когда с севера приходили тучи, предвещая дожди, племя поднималось по извилистым тропам среди скал к подножию горы – туда, где было покинутое селение.  Таков был священный обряд. 
      Один за другим все члены племени покидали свой маленький посёлок и брели по холмам, укрытым вечнозелёным кустарником.  Они спускались в болотистые долины, поросшие высоким разнотравьем, пересекали глубокие лощины, полные папоротника и хвоща, преодолевали скальные нагромождения, карабкаясь по ним вместе с лианами и плющом.  Последними шли старики, кряхтя и то и дело переводя дух.  Мужчины несли в большой плетёной корзине весь вчерашний улов – два десятка макрелей, а среди них несколько тропических цветастых рыбок и даже одну мурену.  Накануне никто не ужинал – так было заведено.  Вождь шёл первым.  Он уже пятый год подряд вёл соплеменников к месту древнего селища. 
      Молчаливая гора смотрела со своей недосягаемой высоты на горстку островитян.  Кучевые облака, могучей армадой двигавшиеся на юг, цеплялись за её многоглавую скалистую вершину.  Птицы с беспокойными криками плутали в небе, чувствуя приближение ливней.  Немилосердное солнце лишь изредка появлялось в разрывах сплошной ткани облаков. 
      Очередной подъём тропы привёл людей к крохотному плоскогорью.  Дальше пути не было.  Островитяне, озираясь в благоговейном страхе, входили в древнее селение.  Когда-то тут был главный населённый пункт острова, и здесь жили предки всех без исключения островитян задолго до разделения. 
      Черные полусгнившие стены деревянных хижин молчаливыми памятниками людской беспечности встречали по обе стороны от главной площади.  Земля здесь была за века утоптана тысячами босых ног и ничего не росло до сих пор.  Дети: двое мальчишек и девочка, не особенно беспокоившихся священным ритуалом, разбежались было по окрестностям и теперь вернулись к своим родителям.  Мальчики дрожали от невыносимого страха, девочка плакала. 
     - Скелеты, - догадался вождь.  – Не бойтесь их. 
      В нескольких хижинах лежали убелённые ветром и дождём скелеты людоедов, обитавших здесь много поколений назад.  Видимо, это были те, кто по каким-то причинам не спустился вниз, к рыбакам на побережье.  Тех, кто сошёл, победители ещё тогда похоронили в другой части острова. 
      Вождь вспомнил, как тоже боялся этих останков, когда приходил сюда ребёнком.