Вдова, которая уже давно не кричала, а только скулила, будто побитая собачонка, с грохотом обрушилась на пол.  Больше всего на свете ей хотелось ослепнуть - чтобы не видеть, не видеть, не видеть того багрово-пузыристого мертвого месива, что расположилось на их супружеском ложе. . . 
      А Проклятый шел прочь через поле, и слева от него из-за горизонта лениво поднималось в бледное небо огромное оранжевое солнце.  Хотелось петь.  Он прекрасно понимал, что содеянное им иначе как местью назвать нельзя.  Да, он отомстил, хотя вовсе и не собирался этого делать.  Но именно поэтому и хотелось петь. 
      ***
      Парень появился, когда вот-вот должен был наступить полдень.  Проклятый, уже успевший выбросить из головы все произошедшее ночью и утром, остановился на лесной поляне, чтобы послушать песни ветвей, и вдруг краем глаза заметил какое-то движение в стороне.  Он повернулся - вокруг никого не оказалось.  Холодный ветер угрюмо копошился в ковре опавших листьев.  Подозрительно наблюдал с ветки нахохлившийся воробей.  Проклятый поднял руки, словно показывая, что безоружен, и сказал в тишину:
      - Выходи, я тебя видел. . .  зачем прятаться, нехорошо это. . . 
      Несколько долгих секунд лес оставался все так же неподвижен.  Ничего не менялось, ничего не происходило.  Даже мелькнула крамольная мысль, что таинственный попутчик действительно только привиделся. 
      Но потом тени, которых так много днем в осеннем лесу, выпустили его - простая деревенская одежда, вороний помет на плечах, грязные волосы, бледное лицо, сломанная шея. . .  Перед ним был вчерашний повешенный.  Не он сам, конечно, а так, остаток, призрак, какой в мгновенье развеет ветер. 
      Проклятый улыбнулся:
      - Зачем пугаешь?
      Парень не улыбнулся в ответ.  Он просто сказал:
      - Ты обещал, что не причинишь им вреда. . .  - и, покачав головой, растаял в воздухе. 
      Проклятый нахмурился.  Что еще за претензии? Что получилось не так? Но тут он услышал стук копыт. . .  и огромным черным вороном метнулся к дороге, хотя в этом не было нужды - он и так понял, что произошло. 
      По тракту в направлении хуторов мчалась во весь опор дюжина всадников.  Десять прекрасно вооруженных латников - один такой стоит в бою целой деревни - сопровождали своих господ: местного барона, виновника всех бед, и его придворного капеллана.  Барон был высок и, несмотря на свои зрелые годы и явно не праведную жизнь, подтянут и мускулист.  Капеллан, напротив, представлял собой сплошную гору жира.  Оставалось загадкой, как лошадь могла выдерживать подобную тушу, да еще не отставать при этом от остальных.  Барон находился в гневе - об этом свидетельствовали и сдвинутые напряженно брови и тяжелый взгляд, в котором теперь жила лишь жажда убийства.  На распухшем лице священника застыл самый настоящий неподдельный страх.  Солдаты были равнодушны. 
      Уронив пару черных перьев, Проклятый стал ветром.  Пролетев немного вместе с всадниками, он легко обогнал их и умчался вперед.  Первым делом он обратил внимание на виселицу.  Она оказалась пуста.  Значит, старик все-таки пренебрег запретом и снял тело сына. 
      Хутор, где Проклятый провел ночь, был окружен крестьянами, вооруженными косами, топорами и вилами.  У некоторых в руках красовались отвратительно чадящие факелы.  В воздухе висела отборная ругань.  И страх. 
      Проклятый невидимкой уселся на крыше дома, в котором, как он понял из услышанных обрывков разговоров, забаррикадировались приютившие его старик и старуха.  Их обвиняли в колдовстве и сговоре с дьяволом.  Причиной всего этого переполоха стало произошедшее с Гарри Мышеловом.  Его недобитая вдовушка - все-таки милосердие нельзя расходовать необдуманно - приползла на рассвете в деревню и рассказала, что ее мужа зверски убил ужасный демон, которого, надо думать, вызвала та богопротивная семейка, чтобы отомстить за своего сына-смутьяна. . .  И пока Проклятый, насвистывая, гулял по лесам, селяне отправили к барону гонца за подмогой, а сами окружили нечестивцев, чтобы не дать им сбежать.  Столько лет бок о бок с ними жили, и подумать не могли, что соседи - чернокнижники! Проклятый усмехнулся, люди иногда даже его удивляли. 
      Крестьяне внизу суетились, разламывали забор, подтаскивали к дому охапки хвороста.  Сторожевой пес лежал около своей будки с пробитой головой.  Из самого дома не доносилось ни звука, и окна его были темны.  Но Проклятый знал, что внутри хозяин ласково гладит по волосам рыдающую жену.  Они сидят у тела своего сына и совсем не обращают внимания на шум и крики снаружи. 
      Из-за холма показались всадники.  Капеллан все-таки отстал - судя по всему, именно ему, как служителю церкви, предстояло сражаться с силами Тьмы, если таковые действительно себя проявят.