Между губ пластом свисал длинный серый язык покрытый желтыми, сочащимися экземами.  К этим отвратительным нарывам присосались мухи.  Их были сотни, присмотревшись, он увидел что вся фигура с ног до головы была покрыта движущимся, жужжащим полотном.  Он перекрестился и снова опустил вниз распятие.  Черная слизь брызнула ему в лицо.  Попала на губы, в глаза. 
     Рой мух поднялся вверх и просто…осыпался черными хлопьями праха на пол.  Фигура на кровати тоже исчезла, оставив после себя песок. 
     
     
     
     
     Я стоял возле трупа с распухшей черной головой, с открытым ртом и с вдавленной в шею металлической струной.  В пустом магазине тихо играла музыка. 
     Я взвел курок пистолета и еще раз бросил взгляд на пол.  Пистолет выскользнул из руки, я медленно оседал на пол.  Запах разложения и смерти уступил место приторному благоуханию роз.  Вместо раздувшегося черного трупа на полу, покрытом бесчисленными лепестками роз, лежала она…
     
     Это был демон, который жил с ним под одной крышей, который родил ему ребенка, который должен был убить его.  Он поморщился.  Он поцеловал распятие, на котором был распят он, 2000 лет назад.  Мессия.  Он вернулся снова в этот мир, стоящий на краю гибели.  Священник чувствовал себя огромным сгустком святого, белого сияния силы, божественной, силы.  Он поднял глаза к верху.  Его губы прошептали: «Отец…» - теперь это слово было исполнено для него новым смыслом…
     
     Я обнимал её, покрывал поцелуями ее глаза, щеки, волосы.  Ее платье было мокрым от крови, мои руки тоже.  На лице и на шее кровоточили глубокие царапины.  В моих руках был нож. 
     Она была мертва.  Как и всегда.  Я убил ее, опять…Я заплакал.  Тело сотрясалось в рыданиях…Она мертва…
     Воспоминания накатывали на меня как волны, синхронно, с тело тряслось в агонии горя. 
      Наши чудесные дни, моя ревность, ее смерть – все разбивалось об ее закрытые глаза, холодную кожу, об лезвие ножа. 
     Она была мертва…
     
     Из колыбели послышались булькающие, утробные звуки.  Он подошел к ней и увидел как нечто разглядывает его.  Это было похоже на младенца, у которого было два лица по обе стороны головы.  Изо рта текли вязкие, зеленые слюни.  Рот оскалился в зловонной усмешке. 
     Это не его сын. 
     Он занес крест над колыбельной. 
     
     В моей голове долго созревал план как вернуть ее, как прекратить эту бесконечную череду убийств и смертей. 
      Я встал, аккуратно опустил ее тело на пол и неровными шагами дошел до выход из магазина. 
     На улице, из динамиков заиграла музыка.  Фортепиано и скрипка подхватили первые ноты. 
     На небе ярко светило солнце. 
     
     Со свистом распятие рассекло воздух .  Слизь покрыла его лицо снова. 
     
     Я принял решение, я нашел выход.  Моя рука по прежнему сжимал нож.  Я надвинул на глаза шляпу.  По улице, прямо на меня шел человек. 
     
     Он опустил крест вниз.  Еще раз и еще. 
     
     Я погрузил по рукоятку нож в живот прохожего.  Теплая кровь заструилась по холодной стали к моим ладоням. 
     
     Все это только для тебя. 
     
     
     Часть 2. 
     Разговаривающие с Богом. 
     1. 
     
     Прошло пол часа как я музыка подобно цунами захлестнула город.  Я перешагнул через распростертое на полу тело радио-ведущего.  Вытер об ковер, испачкавшийся в крови ботинок, и подошел к огромной, застекленной стене радиорубки.  Радиорубка находилась на холме, под которым простиралась центральная площадь, вымощенная камнем.  Площадь имела форму полумесяца и от него подобно солнечным лучам во все стороны расходились улицы.  Таким образом полукруг замыкался на радиостанции, за которой находились зеленые поля и редкие деревья.  Стена радиорубки, выходящая на площадь была застеклена и имела выход на импровизированный балкончик, с которого открывался вид на город и на который я вышел. 
     Меня разбирало огромное любопытство.  Как пройдет эксперимент.  Я пребывал в крайне возбужденном состоянии.  Площадь была пуста.  Казалось время замерло.  Кругом ни звука.  Город казался пустым. 
     Стеклянная тишина была разбита тихим гулом.