Но…если бы он мог слышать…
     Город, задавленный, утонувший в вихре мелодии, в танце нот.  Город…сегодня им правит прекрасная, божественная музыка. 
     Он направился к центру города.  Все дальше в немые улицы.  Воздух тоже замер, молчал, выжидал…
     Картинка
     Картинка
     Дома и деревья превратились в пульсирующий эллипс…
     Безотчетный страх…
     Маленькая мелочь ненамного вышедшая за рамки привычного существования. 
     Если бы он мог слышать. 
     Пустая мостовая.  Эхо одиноких шагов. 
     На углу одной из улиц он увидел человека в сером плаще, на земле, бьющегося в конвульсиях.  Рядом валялась черная шляпа.  Он был детективом из отдела сыска в их городе.  Картинка
     Глухой калека рванулся было на помощь но не ступив и шага замер, заметив маленькую деталь, которая заставила его насторожиться, удивиться и испугаться.  В руке у детектива был зажат огромный нож, покрытый бурой коркой.  Рядом, на что калека с начала не обратил внимание, приняв что то темное у ног позади тела детектива за груду мусора, лежал труп с перерезанным горлом и черными пустыми сферами вместо глаз.  Над мертвецом крутилось несколько ворон, возможно, их оторвали от своей трапезы. 
      Калека согнулся пополам, его желудок растекся его страхом и волнением, шоком по серому асфальту. 
     Он повернулся лицом к тому проулочку сразу за которым начинался центр. 
     Темные птичьи перья медленно спускались на асфальт подобно ленивому, редкому дождю. 
     Падали в пыль, на мертвецов. 
     Темно. 
     Он задрал голову вверх. 
     Огромный, плотный смерч, сотканный из ворон.  Тысячи, Миллионы клювов, перьев подменили собой небо, уничтожили солнце, превратили день в вечные сумерки. 
     Обезумивший, на дрожащих ногах человек прошел до угла и повернул за него. 
     Открывшаяся его взгляду картина находилась за пределами его разума, его мироощущения, его психики.  Он прижался спиной к ближайшей стене и сполз по ней на землю.  Только его глаза могли двигаться.  Он хотел закрыть их, ослепнуть, но в этот момент он был не властен над своими глазами, смотревшими по сторонам. 
     Огромная сцена кровавой вакханалии.  Торжество смерти. 
     Площадь была заполнена человеческими существами.  Живыми и мертвыми. 
     Люди с масками безумия на лицах, с улыбками лишенными рассудка, человечности убивали, терзали, потрошили друг друга. 
     Вот писатель, любивший придумывать завораживающие, атмосферный готические рассказы склонился над голым телом мужчины.  Ножом, словно кисточкой художника он рисовал на теле глубокие символы из оккультных пределов. 
     Его же грудь могла похвастаться большой пентаграммой, глубокой, зияющей раной.  С потемневшими, засохшими краями.  Писатель погрузил по локоть руки в живот трупа. 
     С изяществом и легкость с которой он писал рассказы, стихи, писатель раскладывал вокруг себя внутренности, слагая их в одном известном ему порядке, выводя строки, возможно самого гениального своего творения, кровью. 
     Что - то мелькнуло перед затуманенным взором.  Тело в белом халате, с нашивкой красного креста.  Без головы.  Из шейной артерии еще продолжала фонтанировать кровь. 
     Если бы он имел слух, он не был глухим, он услышал бы истеричный смех из окна больницы.  Он услышал бы его везде, крики торжества смерти, жуткое чавканье, хлюпанье, звуки рвущейся плоти. 
     Земля…Земля здесь была мокрой.  Кровь лежала на ней красной, вязкой сметанной.  Люди поскальзывались на ней, месили руками и ногами тягучую жижу. 
     Вороны облепили мертвые тела, клевали их, дрались друг с другом за куски свежего мяса. 
     Он видел перед собой, обезумевшего священника, сжимающего в руках крест наподобие меча, он бежал в его сторону, он видел кровь, человека, стоящего на вершине холма и взиравшего с улыбкой победителя на торжество насилия внизу; Он видел черный смерч из ворон, засосавший в себя солнце, он видел как обезумевшие люди, убивали, вытаскивали сердца, внутренности из трупов убиенных и поедали их, розовые слюни текли по подбородкам, зубы жадно впивались в пищу, в мясо. 
     Он видел острие креста, направленное ему в грудь, бог сошел с ума, вот он, стоящий на вершине холма, а люди. . ?, все это жертва, дары, подношения, бог на распятии, которое через секунду войдет в его тело – мертв, да здравствует новый бог, безумие, Ура Вакхе, Дионису! Он наслаждается, смотрит с холма на свой мир. 
     Да…если бы он мог слышать, то услышал бы как трещат кости его грудной клетки, как его тело падает на вымазанную кровью землю. 
     
     
     5. 
     Это было удивительное место.  Нас окружали высокие сочно-зеленые деревья, с огромными раскидистыми ветвями, с прохладной тенью.  Здесь нашлось место огромным красным камням покрытым мхом, изумрудному водопаду, низвергавшемуся в поддернутую дымкой бездну.  На поляне росло много пышных, ярких цветов.  Сказочными голосами пели птицы. 
     И только мы вдвоем посреди этого великолепия и буйства красок.  Мы были счастливы, мы смеялись, держась за руки, кружась, смотря друг другу в глаза.  Ее черные волосы, вьющиеся кудрями ниспадали ей на лопатки.  Улыбаясь, она вынула из волос бутон розы, мягко-красного цвета и вложила мне его в руку.  Я обнял ее, поцеловал ее губы цвета бутона, зажатого в моей ладони.  Стоило мне ощутить вкус ее поцелуя, как все стало прозрачным.  Мир исчезал, таял у меня на глазах.  Он исчез, оставив после себя темноту. 
     Я открыл глаза.  Я лежал на земле, в одной руке у меня был зажат нож, а в другой бутон розы, той самой, которую Она подарила мне.