Виталий Вавикин
     
     От начала к началу. 
     
     Из этого поезда нельзя было сбежать.  Он никогда не останавливался.  Никогда не снижал скорость.  У него не было машиниста.  Им управляли мы – те, кто рождались здесь и умирали, принося свои жизни в жертву, во имя движения.  Вагоны пожирали нас, питаясь нашей силой, и чем сильнее мы были, тем больше силы доставалось им.  Люди.  Много людей вокруг, но некого спросить о том, где же конец этого состава.  Вам никто не ответит, никто не протянет руки.  Здесь каждый сам по себе, но, не смотря на это, мы все вместе.  Здесь каждый знает ровно столько, сколько нужно ему для того, чтобы бороться за свою жизнь – все остальное придет в процессе борьбы.  Мы должны бежать, когда устали - идти, когда нет сил - ползти, но не останавливаться.  Мы рождены для того, чтобы вырваться отсюда, увидеть свет, вдохнуть свежий воздух и забыть о том, что было здесь, сохранив лишь оттенок воли и характера.  Здесь, в этом составе, мы не боремся за выживание, мы боремся за право жить.  Никто не знает, откуда мы пришли, но каждый знает, куда нам надо.  Поэтому надо бежать, не думать, не сомневаться…. 
     
     Они смотрели на меня, улыбались, рассказывали о чем-то, и я понимал, что с каждой новой, проведенной здесь минутой, мне будет сложнее уйти.  Впервые в жизни не нужно было никуда идти.  Ноги и разум отдыхали.  Время перестало подхлестывать.  Его кнут не мог проникнуть сюда, а радовавшиеся извне щелчки напоминали о том, что стоит лишь выйти, и чья-то незримая рука снова приступит к бичеванию, заставляя куда-то бежать. 
     
     - Да ты оставайся! – Говорили мне.  – Еды и слов хватит на всех. 
     
     Один из них освободил койку и предложил мне прилечь.  Ноги сами несли меня вперед, подталкивая сознание принять это предложение.  Оставшиеся позади вагоны сохранили в памяти воспоминания о многом, но уют, царивший здесь, я ощутил впервые.  Это были такие же люди, как и я, но они никуда не бежали, не торопились.  Они просто сидели, и самым ценным для них было то, что есть здесь и сейчас.  Разговоры то становились шумными, то стихали до шепота.  Стук колес убаюкивал, а незнание того, что ждет меня дальше, склоняло к тому, чтобы принять это гостеприимное предложение. 
     
     - Я запомню это место.  – Пообещал я.  – Обязательно запомню. 
     
     Я толкнул дверь, выходя в тамбур. 
     
     - Не споткнись! – Предупредил кто-то меня, но, к сожалению, уже слишком поздно. 
     
     Они весело засмеялись над моим падением.  Даже когда закрылась дверь, я все еще слышал их смех.  Хотелось стоять и слушать эти голоса, но стоять было нельзя.  Усталые ноги понисли меня вперед.  Не стоять! Ни в коем случае не стоять! Я побежал еще сильнее.  Где-то сбоку открылась дверь.  Чтья-то рука попыталась меня схватить и затащить внутрь.  Я увернулся.  Силы, казалось вернувшиеся, снова стали покидать меня.  Хотелость есть, но еще больше хотелось пить. 
     
     Я вспотыкаясь вбежал в другой вагон.  Платцкарт. 
     
     - Ну, чего стоишь?! – Заорал мне один из мужчин.  – Давай, помогай!
     
     Я удивился количеству людей вокруг.  Каждый из них был занят чем-то своим, но все вместе они сливались в единый процесс.  Одни носили доски, другие их пилили, третьи заделывали щели, а четвертые забивали гвозди для крепости конструкции.  Я влился в этот единый процесс, сам не заметив того.  Мы спасали вагон.  Он разваливался у нас на глазах.  Сквозь разорванную обшивку со свистом врывался холодный ветер.  Он окутывал наши тела, вызывая озноб.  Глаза начинали слизиться.  Пальцы стали непослушными.  То у одного, то у другого начинались приступы истерики.  Более сильные помогали слабым, более мужественные дарили в короткие промежутки затишья успокоение отчаившимся, а затем снова свистел ветер и кипела работа.  Отдав последние силы спасению вагона, я упал на пол, наблюдая, как другие заканчивают то, в чем я еще недавно принимал непосредственное участие.  Сила и упорство этих леюдей вызывали уважение.  Когда многие на подобие мне упали, они продолжали стоять, самоотверженно спасая то, что было для нас приютом.  Я смотрел, не веря своим глазам.  Им это удалось! Вагон уцелел.  Изнемогая от усталости, некоторые из наших спасителей нашли в себе силы разадать нуждающимся еду и воду.  Я поглащал ее жадными глотками, чувствуя, как ко мне возвращаются силы.  Мы были нужны друг другу, и это было тем, что нас объединяло.  Сооруженная нами конструкция выглядела ненадежной.