Твоим последним пристанищем станет рай. 
     Война в твоей душе закончится, как только ты сам встанешь на сторону добра.  Пока ты не признаешь господство света, ты будешь страдать. 
     Силы добра и зла огромны, но человек, вставая на ту или другую сторону становится рабом собственных предпочтений.  Быть слугой добра и не рабство вовсе. 
     Только безумец предпочтет зло. 
      После некоторой паузы заговорил эмбрион:
     - А не добро ли иной раз разрушает судьбы, ломает жизни? Когда наполненную добром и светом душу навсегда пятнают неблагодарным плевком предательства, закидывают камнями непонимания, топчут в грязи презрения.  Добро не является правдой, его суть – слабость, а не сила, а правда всегда там, где сила. 
     Ты сбился с истинного пути, пустив в свою душу свет, таким образом становясь жертвой самообмана. 
     Добро – сластолюбивая, очевидная ложь, зло – настоящая вечная правда.  Прими его, как свою сущность, стань еще одним доказательством превосходства темных сил над светом. 
     
     У меня заломило кости, все тело ныло и левая половина содрогалась от холода, а сердце казалось вот-вот остановится, превратившись в ледышку. 
     Я лихорадочно соображал, что сказать, что сделать или продолжать неподвижно лежать отдавшись в руки судьбы. 
     Я повернул голову вправо, девочка все так же нежно смотрела на меня.  Ее глаза затягивали в свой небесный омут, манили куда-то.  Меня поражала безупречная чистота ее взгляда, ее невинная улыбка. 
      Идеальный образец для художника, задумавшего изобразить саму святость. 
     Я слегка сжал ее руку, в ответ она улыбнулась и прошептала, склонившись к моему уху:
     - Добро – твоя правда.  Делай свой выбор. 
     Потолок поплыл перед глазами.  Все, что меня окружало будто находилось за искажающим стеклом.  Контуры предметов были размыты донельзя, мысли были не менее расплывчаты, сливаясь в одно сплошное пятно. 
     Единственное, что я четко осознавал, это то, что от меня ждут ответа. 
     Варианта было всего два и оба мне не подходили.  Это как хромать на обе ноги: оба понятия, и добро и зло, были искалечены в моем сознании и не могли служить опорой, так как ни одно из них я не признавал истиной.  Я был загнан в угол, словно дикое животное, которому ничего не остается, как стать ручным или принять смерть. 
     Рука эмбриона давила на мою кисть с такой силой, что она онемела и в этом действии явно читалась угроза. 
     Каждый из них хотел, чтобы я принял именно его правду. 
     - Я не могу…я не знаю,– плохо соображая, произнес я. 
     - Ты должен, – проговорил эмбрион и из его рта стали вываливаться черви, целая куча мерзких созданий. 
     - Я не хочу умирать, – мой голос дрожал. 
     - У тебя есть один выход.  Он жесток, но выбрав этот путь, ты будешь жить, болезнь отступит – говоря это эмбрион наклонился так близко к моему лицу, что несколько червей из его рта выпало прямо на меня.  Один застрял в складках простыни на груди, я с отвращением стряхнул его на пол. 
     - Если ты согласишься, чтобы за тебя ушел в иной мир другой человек, при чем самый близкий, что у тебя есть, тогда ты будешь свободен и проживешь долгую жизнь. 
     - Но у меня никого нет, – сказал я, но подумал о Диане, которая лежала этажом выше в тяжелом состоянии. 
     Эмбрион будто и не слышал моей последней фразы:
     - В твоей жизни есть два таких человека – Диана и твой сын. 
     - Я ничего не знаю о своем сыне, –отозвался я. 
     - Знаешь и предостаточно. 
     Я недоумевал. 
     Новая партия червей вывалилась из его рта, если только это можно было назвать ртом. 
     - Он поведал тебе о добре и зле, об их вечной борьбе за право быть истиной. 
     Меня словно пронзил электрический разряд.  Я приподнялся на кровати, меня даже не пугал ужасный облик Дьявола. 
     - Ян?
     - Да. 
     Теперь стало понятно, почему я так странно чувствовал себя в обществе Яна.  Находясь на тонкой грани между этим и иным миром, я мог ощущать между нами, но ни понимал своих ощущений. 
     Я почувствовал, как девочка сжала мою руку.  Повернувшись , я увидел, что ее лицо изменилось, она больше не улыбалась.  Взгляд стал тревожным, даже испуганным. 
     - Пути назад нет.  Сделав жертвой невинного человека, ты будешь мучится до конца своих дней…
     - А в чем виновен я?
     - Ни в чем.  Просто судьба выбрала тебя.  Ты ищешь правду, хочешь узнать светлая она ил темная.  Я скажу тебе: она светлая.  И ты не можешь пойти на поводу у зла, чтобы откупиться от него черной данью.  Ты спасешь свое тело, но не душу. 
      Я балансировал на тонкой струне над огромной пропастью.  Это было настоящее сумасшествие.  Господь желал моей смерти, а Дьявол предлагал сделку. 
     Я очень хотел жить. 
     Я очень любил Диану. 
     Я очень любил сына. 
     Я хотел, чтобы правдой оказалось Добро. 
      Я убрал руку девочки со своей и отвернулся от нее. 
     Глядя на две прорези, служившие эмбриону глазами, я произнес:
     - Забери ее. 
     В один миг все исчезло: в палате не стало ни эмбриона, ни девочки, даже черви куда-то испарились. 
     Наступила тишина. 
     Не гнетущая, не таящая в себе новые несчастья, а настоящая, дарующая покой, та, что я так долго искал.  Я лежал не живой и не мертвый, не грустный и не веселый, я и не я.