Любовь… Нет, это для дешевых книжонок, напичканных слащавостью.  Но если есть любовь без влечения, без восторга, без желания обладать, то возможно это была она. 
      Утренний ветерок приятно ласкал лицо, его дыхание трепетало в унисон с моим.  На берегу царило безмолвие.  Впервые за долгое время, я блаженствовал. 
      Мы сели прямо на траву, я достал из пакета вино ( моя догадка оправдалась ), бокалы (и тут я оказался прав ).  Диана ожидала моей реакции.  Я улыбнулся, добавив в улыбку немного удивления.  Этого было достаточно, чтобы в ее глазах загорелся тот самый знакомый огонек. 
      Я разлил вино по бокалам и подал один из них Диане.  Посмотрел на свет сквозь свой и перевел взгляд на нее.  Наверно Диана пыталась в моих глазах то, что так желала созерцать все эти годы.  Я чувствовал другое, но она произнесла то, что я хотел услышать меньше всего:
     - Артур, я люблю тебя. 
     На что она претендовала, прекрасно понимая, что не получит взаимности?
     - Знаю, – отозвался я, не желая лгать.  А другие возможные варианты были ложью.  Мне было больше нечего добавить к ее словам, кроме как «знаю». 
      Мое отношение к ней было искренним, но не любовью, для меня это слово существует лишь как вымысел, я не верю в нее, исключением является лишь родительская любовь, хотя и ее мне не удалось познать ни по отношению к себе, ни к своим детям, которых у меня нет. 
      Я хотел быть честным с ней: никаких слов, дающих надежду на взаимность, никаких объяснений, оправданий, утешений.  « Знаю» - в точно переводе: «это ничего не меняет». 
      Она нашла силы на подобие улыбки и проговорила:
     - И я знаю…что ты… - поколебавшись, она продолжила – Что это не взаимно… Но мне достаточно того, что есть сейчас.  Если на твоем месте был бы кто-нибудь другой, я наверно бы дала волю слезам, упрекала бы, злилась, но ты по-настоящему можешь любить только одного человека – себя. 
      Она была права и на этом тема оказалась исчерпана.  Если мне и дано любить, то только себя.  В моей жизни было многое: брак, куча случайных связей, встречи и расставания.  Но я так и не встретил человека, с которым бы смог разделить свою жизнь. 
      Мы провели на берегу около трех часов, распивая вино и болтая о всяких пустяках.  Потом я проводил ее до дома и отправился к себе, в логово вечного одиночества. 
     Я бродил по дому, словно приведение, не зная, чем себя занять в оставшееся до сна время, а его было предостаточно. 
      Когда раздался телефонный звонок, я смотрел выпуск новостей.  Голос, который я услышал, поразил меня как гром среди ясного неба. 
     - Артур, это я.  Ты узнаешь меня?
     - Да.  Надеюсь, у тебя действительно веская причина, чтобы звонить мне. 
     - Зачем ты так? Я не думала, что мы расстались врагами. 
     Я и сам не ожидал от себя такой реакции, но продолжил в том же духе:
     - Переходи к делу, или я положу трубку, – я услышал короткий печальный вздох, так хорошо мне знакомый. 
     - Это слишком серьезно, я не могу вот так, по телефону. 
     - Почему? Ты же смогла сообщить мне таким образом, что подала на развод. 
     - Это в прошлом.  Мой возраст позволял мне совершать ошибки… - ее голос звучал в манере все того же печального вздоха. 
     Я усмехнулся:
     - Только не говори, что ты хочешь вернуться. 
     - Твоя ирония совсем неуместна.  Ты думаешь, я стала бы звонить тебе, не будь это действительно очень важным?!
     - Тебе нужны деньги? Сколько?
     - Перестань! Я за все это время не взяла у тебя ни гроша и не собираюсь делать этого теперь. 
     - Тогда, черт возьми, скажи, в чем же дело!
     - Это не телефонный разговор…
     - Ладно, пока.  Я кладу трубку. 
     - Хорошо, я поняла, что тебя не переубедить.  Артур ты был в неведении все эти годы… Зная тебя, я скрыла правду… - ее голос дрожал, вот-вот готовый сорваться.  Я будто чувствовал это через отверстия телефонной трубки.  – Когда я ушла от тебя, я была на втором месяце беременности.  Тридцать один год – при отсутствии детей – слишком абсурдно для аборта… У тебя есть сын. 
     - Что ты несешь?! Какого хрена ты пудришь мне мозги?! – если бы нас не разделяло столько километров, я бы точно врезал ей за ее поганый язык. 
     - Это правда, веришь ты или нет.  Ему сейчас девятнадцать, он увлекается футболом и историей…
     Словно во сне с другого конца провода до меня доносился ее голос, рассказывающий о моем сыне… МОЕМ СЫНЕ.  Я знал, что она говорит правду, просто за неимением мотива для лжи. 
     - Почему ты не сказала раньше?! Как ты могла!? – я орал в трубку, словно умалишенный. 
     - Ты же не хотел детей… Я думала, что тебе будет наплевать…
     - А что сейчас подтолкнуло тебя на откровение? – я вытер свободной рукой, подступившие слезы. 
     - Я не знаю… Какое-то минутное озарение… Что-то внутри подсказало мне…
     - Сука.  – Я бросил трубку на рычаг. 
     На улице внезапно начался дождь, об окна разбивалось множество капель, стекая по стеклу и сливаясь в единой монотонной мелодии. 
     Повинуясь воле порыва, я схватил плащ, накинул его и выбежал из дома. 
     Я не чувствовал ног, они будто сами несли меня по направлению к церкви.  Я бежал, спотыкаясь и не видя ничего перед собой, кроме миллионов капель падающей с неба дождевой воды.  На улице лил дождь, а в голове был туман, сотканный из множества навязчивых мыслей, пугающих образов и нелепых желаний. 
      Мне невольно вспомнился разговор с женой, который произошел недели за две до нашего развода.  Мы спорили на тему религии.  Она пыталась доказать мне существование Бога, я же в свою очередь утверждал, что его нет. 
     - В каждом живет Бог, – говорила она, выкуривая очередную сигарету ( как же некрасиво, даже немного пошло выглядит женщина с сигаретой!) – Независимо от того, верим мы в него или нет.  Именно поэтому иногда случается так, что заядлый атеист, усмехающийся, слыша чьи-то призывы к Господу, вдруг узнает, что у него рак и бежит в церковь, где неистово молится, прося у Всевышнего прощения за недавнее безверие и рыдая о спасении. 
      Навстречу мне попалось несколько спешивших укрыться от дождя людей, а в остальном улица была пуста. 
      В голове застрял очевидный вопрос – чего же я жду от своего визита в церковь? Неужели мои недавние кошмары испарятся, если я, стоя на коленях, буду умолять Господа о милости?
      Я не знал ответа. 
     Добравшись до церкви, я замешкался, не решаясь открыть дверь и переступить порог здания, ведь до сих пор я был так далек от веры.