Вообще, я уже тогда была к этому привыкшая, не переживала, не плакала.  Просто сидела в тёмной кухне в дуратском колпачке и дула в такую праздничную дудку, которая при этом свистела и разворачивалась из клубка в линию.  Идиотский колпак и абсолютно дибильная дудка, но в детстве я даже не задумывалась о таких вещах.  На меня одели – я носила, сказали дуть – я дула.  Я не была излишне послушной, я просто не задавалась вопросами и делала это, по принципу «ну а почему бы и нет».  Я сидела у кухонного окна и смотрела на садящееся солнце.  Оно было красным (я не романтик и не добавлю, мол, как кровь или вино, уж простите), его ускользающие лучи падали на поверхность стола и качались всего, что на нём стоит.  Туесок под сахар, большая чайная кружка, даже торт – от всего падала длинная чёрная тень, от которой я пыталась отсесть подальше. 
     В тот момент, когда я прижалась к холодному кафельному углу, я заметила, что сама отбрасываю тень и что моя тень – самая длинная и страшная.  Детские страхи быстро дали о себе знать, я начала всячески коситься от неё, и когда уже была на грани того, чтобы разреветься, в комнату зашёл Он.  Я помню лишь его мягкую улыбку, как всегда гладко выбритый подбородок.  Он не включил свет и не спросил что это со мной.  Он не стал ворчать о том, что я играюсь, Он не стал звать маму.  Он просто быстро поводил над тенью руками, приговаривая ей, чтобы она, такая страшная, убралась подальше от меня и больше не пугала… Но тень, естественно, не уходила, даже и не собиралась, злодейка, хотя я уже не чувствовала себя такой беззащитной, как раньше.  Тогда Он встал в недовольную позу, кулаки на бёдра, затем щёлкнул пальцами, словно ему пришла гениальная идея.  Подмигнув мне, он быстро вытащил из торта свечку, поднёс её к своему рту, проговорил какое-то шуточное заклинание типа «абра-кадабра».  Свечка медленно зажглась, я сразу улыбнулась, захлопав такому ловкому фокусу. 
     - Никогда не давай злобным теням добраться до тебя!- Сказал он очень мягко, словно рассказывал правила новой игры.  Я радостно закивала, и тогда он протянул мне горящую свечку, говоря так, словно рассказывал сказку на ночь. - Это будет твой грозный меч, о священница великого пламени! Вставь его в свой тортик прямо по середине.  Пусть твоё оружие поможет справиться с врагом. 
     Радостно кивнув, я последовала указаниям, представила, что в моих руках великий сказочный огненный меч, и вставила свечку прямо в середину тортика, на его верхушку.  И в следующий момент, словно ведомые ясным приказом, одна за другой по часовой стрелке, зажглись ещё четыре свечки.  Я была так удивлена, что громко ахнула и тихо захлопала в ладошки.  Мне было не страшно, я была уверена, что полностью защищена, что дома, с родителями, я в раю.  И вот такие моменты были для меня лучшим подарком в любой праздник. 
     Я последний раз взглянула на своего отца и вновь перевела взгляд на свечки, с улыбкой положив голову на стол.  Больше я отца никогда не видела, он исчез из моей жизни так же быстро, как потухает слабое пламя свечи в неминуемую бурю. 
     В тот момент я заворожено смотрела на пламя свечи, которое замерло, словно его заморозили или остановили во времени.  А через мгновения позже вокруг меня многие плакали, мама крепко обнимала меня, пытаясь закрыть мои глаза, чтобы я не видела нашего горящего дома и не думала о том, что отец сгинул, как и наше бывшее жилище.  Люди вокруг смотрели на нас.  На меня.  Они шептались, говорили, мол, ах, какие бедные люди, ах, как их жаль. 
     Всё это ложь – им было жаль лишь самих себя.  Слабаки.  Они горевали по поводу своих потерянных жилищ.  Очевидцы и случайные зеваки быстро разбежались по домам, когда приехала милиция вслед за пожарными.  Но было уже слишком поздно, было уже слишком глупо.  Мы потеряли всё. 
     Пережив пару недель адской жизни, мы с мамой оказались в том доме, где живём до сих пор.  И всё, вроде как, успокоилось, хотя тогда наш мир покачнулся, всё перемешалось в наших судьбах.  Так, мы с мамой ухватились друг за друга и никогда друг друга не бросали.  И как раз после этого мама начала делать так, чтобы я была обычной, не выделяющейся, самой человечной.  Лишь однажды, когда я была в подростковой депрессии (как полагается у самых обычных людей, в одной из многих), мама обронила, что я же, всё-таки как-никак, вундеркинд, а не кто-то там.  Порой я спрашиваю себя, стоило ли все её усилия того, чтобы я сама думала о том, что всё то, что мне удаётся – в порядке вещей, что всё так и должно быть. 
     Когда я приходила домой с кучей пятёрок вперемешку с двойками в дневнике, мама не удивлялась моему ответу на её вопрос почему: учительницы в школе скучные, я им рассказываю то, что на прошлой неделе прочитали, а они мне говорят, что эти знания ещё рано использовать.  Когда я приходила с синяками и ссадинами, мама не удивлялась и лишь спокойно пыталась утихомирить других родителей, чьих мальчиков я побила на перемене за то, что они обозвали меня ботаничкой или обидели моих подруг. 
     И тут-то мы подходим к тому месту, что вызывает у меня такую ярость каждый раз, когда я это вспоминаю.  Что за воспоминание вызвало у меня приступ злости тогда, когда я увидела тот странный красный хрусталик.  Это пресловутое «прости», которое сделали меня в школе изгоем, которое разогнало от меня всех друзей, кроме пары самых преданных. 
     Как я уже сказала, это было в конце девятого класса, около двух лет назад.  Удивляясь тому, как же мои одноклассницы не могут понять таких ясных вещей по учёбе, я помогала многим, отчего у меня было много «друзей».  Около двух лет назад я продолжала всё так же строить из себя обычную отличницу и заодно ещё и полную дуру, свято веря в то, что так и должно быть.  И, естественно, были некоторые люди, которым такое моё дибильное поведение не нравилось.  Я их понимаю, но и они были не очень-то далёкими, так что ничего личного.  Школьные расправы происходят несколькими способами.  Есть пожёстче, есть попроще.  А есть просто дьявольские. 
     Обладая некоторыми навыками в компьютерах, любой может попробовать перехитрить среднестатистическую учительницу по информатике.  Неужели, эти учителя думают, что абсолютно все дети делают её поручения так легко и просто… Один сделал – остальные скачали и все дела.  А обладая продвинутыми навыками можно неким образом подчинить себе школьную компьютерную цепь, особенно если тебя приглашают помогать в местном Вычислительном Центре. 
     За год до этого я познакомилась с девочкой, с которой через пару месяцев была готова встречать рассветы, гулять часами на пролёт, курить всякую противную ерунду и пить пиво за гаражами.  Если вы думаете, что девятиклассникам всё это так уж недоступно – вы обречены на самообман, уж извините.  Я помогала этой девочке по учёбе, как и многим другим, но на много больше вкладывала в эту помощь усилий, ведь она была мне практически сестрой – так сильно я к ней привыкла.  Ну а она мне помогала отвязываться от тех приставучих людей, которые портят твои вещи, закидывают на шкафы твою сумку, заливают водой тетради и делают прочие пакости.  Только это всё детский лепет по сравнению с тем, что может происходить в таких элитных учебных учреждениях, как то, в котором я учусь. 
     Вернёмся к мысли о компьютерной сети в школе.  В нашей школе – это аж три компьютерных кабинета, объединённых одной сетью.  Следить за всем этим одной учительнице и её помощнице не так просто, а потому в этот Центр, естественно, зовут помогать отличников.  Я была активной, но мне уже тогда было скучно от всего вокруг, а потому я с радостью приняла предложение работать на ВЦ.