Она с гордостью глянула на меня, хотя ей было очень сложно отрываться от меня.  Даже не представляю, какого это отпускать собственного ребёнка из дома не просто в большой мир… а в огромные МИРЫ. 
     Но что же ещё оставалось моей бедной маме?
     - Ты так похожа на своего отца…- Она лишь шмыгнула пару раз носом, встала, прошлась к шкафу, порылась в нём и в темноте блеснула стеклянная овальная бутылочка с узким горлом.  Я приподняла бровь, смотря на маму со взглядом, говорившим о том, что я ещё, по человеческим меркам, маленькая.  Но мама немного посмотрела на меня, потом на бутылку, потом снова на меня, а затем изрекла так неуверенно. - Может… по рюмочке в честь внезапного прощального вечера?
     А секундой позже мы разразились громким дружным хохотом. 
     Было грустно, было сумбурно, было спонтанно…
     Да, но куда деваться?
     Остаток недолгого вечера мы провели в прощальной обстановке и воспоминаниях о былом.  Что ж… это и был конец моей человеческой жизни.  Теперь я – стихийник. 
     
     День 2
     
     //час 10й – время сна//
     
     Провалиться в долгожданный сон было бы не так плохо, если бы не хотелось расставаться с мамой.  Как бы ни хотелось расставаться, хотя бы часика четыре поспать надо было.  Мы не напивались и не рыдали вместе, просто грустно сидели на кухне с тусклым светом и вспоминали всё то, что прошли вместе.  Я ни на что не жалуюсь – просто была немного недовольна тем, что мама знала всё заранее, это было как-то… нечестно, что ли.  Но так было заведено у этой шизанутой касты нелюдей.  Или «почти» людей – уж больно не хочется говорить, что тем, кем я стала, были сверхлюди.  Это было как-то уж слишком убого.  Как и то, что я оказалась на своём месте не случайно и меня не избирали.  Вся соль была в том, что меня вывели, как вид, как животное, эксперимент. 
     На всякое удивление, я удалась, в смысле, как эксперимент.  Я прошла все стадии, как Ордены и предполагали, я развивалась, как им нужно было.  Только они напортачили, спугнули меня, и я интуитивно потянулась к Минотавру, а тот испугался, хоть и тянулся ко мне сам.  И вот, я лежу последний раз на своей кровати, проваливаюсь в сон, но уже не такая, какой была двадцать четыре часа назад.  День перевернул мою жизнь, с другой стороны, он начал мою новую жизнь.  А ещё с другой стороны моя жизнь началась только сейчас.  И я решила принять эту оптимистическую сторону, чтобы уж совсем не вдаваться в уныние, а то это было как-то… уныло, вот и всё. 
     Тем временем сон ожидал меня с распростёртыми объятиями, и на этот раз, слава Богу, никто за мной не гнался и ни от кого я не убегала.  Сон начался с того, что я стояла на оживлённой улице города.  Была глубокая ночь, но людей вокруг было столько, что можно было смело сказать – в городе кипела ночная жизнь.  Витрины, рекламные щитки, остановки – всё было освещено жёлтым светом ночных фонарей, которые довольно своеобразно отбрасывали чёрные тени на лица людей, которые сновали туда-сюда, прикрыв шею воротником плащей и курток.  Они были словно второстепенными персонажами, лица и персоналии которых невидимый режиссер не удосужился продумать.  Люди вокруг были обычными декорациями, не более, но кто-то впереди стоял и ждал меня.  Сквозь медленный поток людей, словно на замедленном воспроизведении, на меня смотрела девушка взглядом коварным и дружелюбным одновременно. 
     Я моргнула несколько раз и поняла, что сон довольно реалистичен и если вам никогда не снились сны, после которых вы пытаетесь вспомнить, а было ли это на самом деле, вы – везунчик.  Мне, очевидно, нужно было уже привыкать к такому, а потому, не особо удивляясь, я шагнула вперёд, протискиваясь мимо этот поток.  Пока я пыталась перебраться через улицу, я не отрывала взгляда от этой девушки, а потому успела хорошо разглядеть её: у неё были не крашенные тёмно-русые волосы, заплетённые в две косички по восточному стилю у ушей, насыщенно-карие глаза выдавали зрелость, хотя она была чуть старше меня, но явно была куда опытнее.  И опасней.  Её голова была чуть опущена, а взгляд был из-подо лба, но она смотрела не агрессивно – она хитро улыбалась, что придавало всему её виду шутливую напыщенность. 
     Когда я подобралась ещё ближе к ней, она так же быстро, как шла я, отправилась куда-то в сторону, в переулок и только тогда я заметила, как по её пояснице чуть постукивает при движении полуторный меч в ножнах на перевязи.  Меня это немного смутило, но поскольку она в моём сне не выхватывала его с криками «Chaaarge», значит всё ещё не так плохо.  Глядя ей в спину, ругаясь на количество прохожих, я протиснулась в переулок, смотря, как она спокойно шла вперёд всё дальше в темноту. 
     Несколько раз она оглянулась на меня, мол, не отстаю ли.  И каждый раз я видела её добрую улыбку, словно направляющую меня за ней.  Интересно, это ведь вряд ли во мне просыпаются какие-то новые силы как в популярных романчиках.  А значит нужно исходить из принимаемой действительности – кто-то из Ордена вторгся в мой сон и пытается что-то сказать.  Но из какого…
     В переулке, куда не глянь, творился полнейший хаос.  Были и крики, и стоны, и мольба о помощи.  Как бы не было парадоксально, какая-то девушка в кожаной куртке лихо размахивала японским мечом, так же лихо отсекая им головы и прочие конечности.  Когда я проходила мимо неё, она воткнула меч в живот противника, чуть провернула его в ране, наблюдая, как противник корчится от боли, а затем рывком выдернула правой рукой, а левой рукой быстро вошла в рану, чуть дёрнула его вверх и вырвала резко вниз внутренности бедной жертвы.  Это было жестоко и отвратительно.  Лица девушки я не видела, но, кажется, услышала тихий смех. 
     С другой стороны в переулке был странный молодой человек, одетый в старый свитер, двигающийся так, словно устал или уже просто без сил.  Но в руках его был боевой нож, который он держал лезвием вниз.  Он не делал колющих ударов, лишь делал небольшие порезы в одну и ту же точку, словно писал что-то, а после нескольких таких ударов у жертвы, словно сама собой, отлетали конечности, разрывалась кожа, вылетали изнутри сердца, словно легкоатлеты на беговую дорожку.  Это было даже элегантно, но всё также мерзко. 
     Тем временем я заметила, как та девушка, за которой я шла, остановилась у железной двери какого-то ночного клуба, поманила за собой рукой и зашла внутрь.  Недолго думая, я последовала за ней и аккуратно заглянула внутрь, осматриваясь.  Как это и следовало ожидать, здесь творилось практически то же самое, что я видела снаружи.  Моргал свет, лучи проходились по беснующейся толпе, которые с небольшого возвышения входа были похожи скорее на свору двигающихся червей под ритм транс-музыки.  По полу была разлита чёрная грязь и многие занимались сексом прямо в ней, а некоторые тут же поедали кого-то упавшего без сил.  Рядом же кто-то испражнялся, а кто-то что-то кричал, приподняв чёрную испачканную кровью книгу. 
     Я в шоке стояла на входе, осматривая этот мерзкий зал, олицетворяющий человеческую жизнь, но из этого состояния меня секундами спустя вывело чувство, что на меня смотрит кто-то.  Подняв взгляд от зала к небольшим помостам под потолком, я увидела тьму, не просто тень, а настоящий мрак, словно у него были очертания, странное гуманоидное тело.  Эта тень смотрела на меня ярко-ярко-голубыми глазами, и холод их цвета словно прокрадывался в мою душу, заставляя проснуться и не смотреть на всё это.  Несмотря ни на что, он был не страшным, а даже по-своему родным. 
     Я чуть приоткрыла рот, словно что-то пыталась сказать, но эта фигура лишь спрыгнула с помоста в толпу и в этот же миг люди, окружавшие его, вспыхнули, словно спички.  И тут же померк свет, исчезла музыка, оставив в ушах лишь противный звон барабанных перепонок – стало слишком тихо.  Справа от меня появилась та самая девушка, она подошла ко мне откуда-то сбоку и положила мне на плечо свой подбородок.  Я, не отрывая взгляда от затемненного танцпола, прищурила взгляд и опёрла голову об её лоб, словно она была моей сестрой или родной. 
     - Кто ты?- Лишь спросила я. 
     - Алина.