Глава 5 Посредников много, а счастья мало…
     
      Сон у Маньки был неспокойный. 
      Снилось ей, что избушка ее совсем развалилась, так что жить ей скоро будет негде, и что покойница мать, которую она, кстати, никогда и не видела — отказалась она от Маньки почти сразу после рождения, осуждающе выговаривает ей за ее непокорность и грозит всякими муками. 
      А еще снилось, будто она маленькая и сидит под голой железной кроватью.  В воздухе летают отрубленные головы, которые уже совсем сгнили, так что одни черепа остались, а которые только начали гнить.  Один из черепов, похожий на лошадиный, упал на землю и катится к ней, чтобы сделать какое-нибудь непотребство…. 
      Но Манька почему-то не испугалась, а начала разглядывать головы, прикидывая, как они могут летать, если крыльев у них нет, и даже тело осталось где-то в другом месте. 
      И вдруг увидела себя в поле — она почти летела над ним, над большими синими, красными и желтыми цветами, над зеленой до одури травой, а небо было синим-синим, как лазурное море, которое было где-то тут, рядом — сырое и соленое. 
      Манька ахнула и подумала радостно: неужто это я, Манька?
      И как только подумала, сон на нее обиделся, не иначе — вдруг начал выталкивать ее из себя, потому что ей такие сны не полагались…
      Сон был чужой — Манька сразу поняла, но из сна уходить не захотела, сопротивляясь выталкиванию. 
      И сразу стала вроде как заключенной в оболочке, где-то в животе у человека, который какое-то время еще продолжал парить над полем.  Оболочка его ей уже не принадлежала, и Манька отчаянно позавидовала тому, кто смотрел такие сны. 
      Проснулась она с тяжелым чувством обреченности.  Утро подходило к концу.  Дьявол не мешал ей, как следует отдохнуть. 
      Поначалу, когда она только собиралась в это удивительное странствие, все казалось легко.  Легко топать в железе, легко тащить на спине запаски, и думалось, что выйдет она за огороды, а Идеальная Женщина Радиоведущая — вот она!
      Да не тут-то было!
      О железный каравай она уже в который раз обломала все зубы.  Дьявол обещал, что новые ломаться не будут, но ломались.  Да так быстро, что едва из десны успевали показаться.  Ну хоть росли! И почти не убывало железо, убивая желание жить.  Тянуло и мозолило, и снашивало мясо до кости — поклажа на спине легче казалась! Котомку с железом хотя бы око не зрило! И получалось наоборот, не она железо — железо ее снашивало. 
      И уж домой бы воротиться, да куда? Если Дьявол не обманул, то не было у нее дома.  И не было людей, которые бы приютили.  Все кто на пути ей попадался, в стороны шарахался, как от прокаженной заразными болезнями.  Жизнь ее в родной деревне была бы не легче, чем в глубоком лесу.  Знала она ее наперед.  Тогда как странствие делало жизнь непредсказуемой.  К слову сказать, когда отказывали ей, Манька не обижалась — с голодухи каравай железный казался вкуснее.  Одну четверть она осилила.  Если верить полученным расчетам, то получалось, что сносить железо она сможет не ранее шести лет.  Срок большой, но начало ему было положено — и где-то далеко маячил конец. 
      Шалаш остыл, уголья потухли, и костер теплился едва-едва.  Дьявол экономил дрова, собранные накануне и держал костер не для обогрева, а чтобы отпугнуть хищников, не подпуская их близко.  Пора было собираться в дорогу.  Манька мечтала, что может сегодня они, наконец, выберутся из этого проклятущего бесконечного леса, но надежда была напрасной.  Дьявол сказал, что лес заканчивается у подножия гор, а до гор было ой как далеко! И охотничьи домики уже давно не попадались, в которых могли бы остановиться и подождать, пока заживут раны. 
      Господи, где ее только не носило! Места были разные — жизнь была одинаковой! И люди…. 
      Вначале она пошла на восток, и уперлась в синее-синее море-океан, который был таким черным, что ночь стояла рядом в то время, когда она жарилась на солнышке.  Потом пошла на север, и вышла к бескрайним промерзлым пустыням.  Потом пробовала идти на юг, но дошла до границы с государством, в которое ее не пустили, но сказали, что идти надо было на запад, вдоль реки до середины государства.  А там, у непроходимых гор, она уже найдет дорогу в обход их, предупредив, что много в тех местах езжих и пеших, и всякий сброд, который творил беспредел.  Беспредельничать позволялось только здесь: за горами царство-государство считалось цивилизованным, и беспредельничать могли лишь приближенные к Их Величествам. 
      В общем, жила Царица всея государства за высокими горами, за широкими реками, за лесами дремучими.  Дворец ее стоял у подножия гор, занимавших северо-западную четверть государства.  И если рассматривать государство в форме слегка вытянутого эллипса, то Манькина деревня была сильно смещена к югу, а дворец Благодетельницы к северу. 
      Манька удивилась: на месте Благодетельницы она бы жила на юге: там было тепло, там солнца было много, море другое, не как море-океан, и всякие диковинные растения, которые давали обильные урожаи экзотических фруктов.  Но жители того государства лишь рассмеялись: с севера и с востока — холодному воздуху горы не давали проникать ко дворцу, с юга и запада — течения земноморских морей приносили тепло — и получалось, что лучшего места в государстве было не сыскать. 
      Странно, чужие знали, а свои ни за что не хотели поинтересоваться!
      Если бы кузнец господин Упыреев так понятно объяснил, может, она бы уже была у Благодетельницы.  Но он развел руками и сказал: иди все прямо и прямо! А «прямо» выходило и не объяснение — куда ни повернись, везде перед собой прямо будет! А когда появился Дьявол, получилось, что ходить надо на все четыре стороны.  Волны в эфире летели беспорядочно, и точное их местоположение отследить было невозможно, потому Идеальная Царица Радиопередач могла жить где угодно.  Его мнение было таковым, что если двигаться только на запад, путешествие закончится тем, что она ничего в своем царстве-государстве не повидает. 
      Вышло по-Дьявольски: река все время старалась то круто, то плавно увильнуть в разные стороны, но видела Манька только лес, лес, и лес…
      Вспомнив о ночном разговоре про вампиров, жить сразу расхотелось.  Но глубокие размышления привели ее к тому, что отравить перед смертью жизнь отравляющим надо настолько, насколько получится.  Начало было положено — колодец и Кикимора не так много, но и не так мало. 
      Во-первых, объяснилась с драконами Благодетельницы, а во-вторых — хоть как-то отплатила долг за свою изведенную скотину и хуление тетками Благодетельницы. 
      Перед дорогой она решила запастись осиновыми кольями — пока единственное доступное ей оружие.  Волки и прочие звери, это хорошо, но куда по снегу по брюхо-то? Ну, еще может быть огонь, если в это время костер будет гореть.  Но как-то странно, будто во дворце печки не топили.  Получалось, осиновые колья самое надежное оружие.  Крест, решила, потом где-нибудь прикупить — благо церквушки стояли в каждой деревушке.  Идти до селений было далеко, не возвращаться же назад ради крестика.  И опять странно, что вампиру кресты, если все четыре идеологии Благодетельницу славили?
      Ну, если про нежить сказки не врали, то и про все остальное, значит, тоже…. 
      Осинник был недалеко, а осинки все тоненькие, как на подбор, как раз для кольев.  Манька срубила пару осин и выстругала несколько тонких кольев в локоть с ладонью длиной, с толстой рукоятью и острым концом.  Проткнуть вампира — должно было хватить.  Манька не сомневалась, что если вампиров будет больше, или даже столько, сколько кольев, колья ей все равно не понадобятся.  Зачем таскать лишнюю тяжесть, если убьют раньше, чем она успеет их достать?! Даже один вампир, наверное, был не такой дурак, подставить грудь, чтобы она его протыкала осиновым колом.  Одно утешало, что это будет посланник Идеальной Женщины, и как бы значило, что Манька все же к ней приблизилась.  А если успеет убить, то даже плюнула. 
      Дьявол придирчиво осмотрел колья, пока Манька грызла свой железный каравай, разрыл снег и попробовал его воткнуть в замерзшую землю.  Кол вошел, но неглубоко.  Конец его обломился.