Обходили и слева и справа, и тягали тушу и за ногу, и за голову, удивительно напоминая людей, которые изводят безусых и малочисленных…
      И снова стало так холодно, будто облили ледяной водой, но плеснули ее внутрь.  Хоть и далеко, вряд ли они не следили за добычей. 
      Пока ее не заметили, Манька попятилась назад, наткнувшись на Дьявола, который стоял позади и смеялся, наблюдая за потасовкой. 
      — Маня, надо запастись едой, — сказал он, зашагав прямо к туше. 
      — Ты что, сдурел?! — опешила Манька, клацая зубами, не смея даже выйти на открытое место. 
      Дьявол вернулся. 
      — Чем мы хуже лисицы, или тех же ворон? Волки существа умные.  Не было бы их, не было бы всей этой шушеры.  Здесь еды для всех навалом.  Они сытые, не побегут.  Тем более привыкли уже, наверное, к нам.  Ну, ладно, — смягчился он. 
      — Это они? — Манька кивнула в сторону волков и медведя.  — Они охраняли?
      — Конечно они! Кому еще тут быть? Тут слишком много старых непродуктивных животных….  — окинув стадо взглядом, прищурился Дьявол.  — Не иначе, охотники здесь частые гости, хищников они в первую очередь изводят.  Странно, что стадо от болезней не вымерло, — Дьявол кивнул на торчавший из-под снега целый скелет.  Кости были не белые, а сероватые и старые.  — Наверное, дальше за нами не пойдут.  Им тут есть чем заняться…. 
      — Их тоже убьют? — грустно спросила Манька. 
      Дьявол кивнул, потом пожал плечами. 
      — Возможно, — ответил он. 
      Как ни тяжело было сознавать, что дальше пойдет она без охраны, Манька вздохнула с облегчением.  Соседство с хищниками ее не радовало.  Она помогла Дьяволу обломить большую ветку, завернув ее в старую рубаху, полив сверху черной маслянистой жидкостью, которую держали, чтобы разжигать сырые ветки. 
      Подожгли. 
      Нефть подобрали на старой заброшенной станции, на которую бочками свозили утилизированный ядовитый продукт жизнедеятельности и топили в озере.  Продукт на пару километров выжег все живое, а бочки с нефтью, видимо, остались еще с тех времен, когда на станции жили люди.  Нефть горела долго, и пламя было достаточным, чтобы напугать любого зверя. 
      Пока шли до туши, сердце билось где-то у горла. 
      Туша промерзла, но не так, чтобы очень. 
      Волки сразу насторожились, заметив их, половина стаи неспеша потрусила в ее сторону.  Уж с кем, с кем, а с человеком, наверное, делиться им бы хотелось меньше всего.  Медведь — тот хоть свой был…
      Заметив высоко поднятый огонь в ее руке, стая замерла на половине пути. 
      Манька отрезала добрый кусок от ляжки, сняв часть шкуры.  Очевидно, олень был у стаи не первый и не второй — мясо обглодали только там, где его было больше всего и по верху, оторвав передние ноги, которые валялись неподалеку.  Сунула в котомку и, не торопясь, как учил Дьявол, пошла дальше. 
      Коленки подгибались, живот рвался наружу, глаза лезли из орбит…
      — А говорил, что падаль нельзя….  — проклацала она зубами, пытаясь унять трясущиеся руки. 
      — Падаль, Маня, когда падают… — от болезни, от бедности, от желания добежать первым… А это, — Дьявол приподнял увесистый кусок мяса, килограмма на два, — задранный хищником зверь.  Может быть, не самый здоровый, но и не падаль.  Естественно, варить мы его будем долго, неизвестно чем волки могут болеть сами, и его слюна вполне могла попасть на мясо.  Точно так же, как слюна собаки, которая ловит и тащит добычу для человека.  Ну и паразиты…
      У опушки, когда ложбина осталась позади, шагнув под сень деревьев, она оглянулась. 
      Видимо, волки съехали с катушек — оказывается, их тоже можно было удивить.  Вся стая сидела вокруг туши на некотором расстоянии.  Один из волков несколько раз прошел мимо, ближе, ближе, наконец, совсем рядом.  Постоял, обошел ее, обнюхал — подошла стая.  И так застыла в тупом недоумении, забыв о медведе…. 
      Дожидаться конца развязки Манька не стала. 
      Но на всякий случай факел несла еще долго, пока не стало ясно, что волки кусок мяса возвращать не собирались. 
      Сытый волк — ленивый волк. 
      Для ночевки присмотрели большую ель, занесенную снегом, под ветвями которой можно было устроить шалаш.  Манька обошла ее кругом, высматривая, в каком месте начать копать проход, по дороге собирая сучья.  Дьявол занялся приготовлением ужина. 
      Через час от котелка приятно запахло.  Потекли слюнки.  Но до готовности было еще далеко.  Манька собирала сучья, выбирая те, которые толще, чтобы горели в костре дольше, посматривая в сторону реки и приравниваясь к погоде.  Они снова вышли к реке, и если за ночь как следует заморозит, то с утра по льду пройти можно будет километров двадцать.  Манька тяжело вздохнула: был у нее план — сделать санки и катить железо впереди себя.  Тогда можно было держаться за них, не проваливаясь.  Санки сделать было бы несложно, если бы у нее был инструмент и гвозди, или на худой конец, проволока.  Снег набивался во все щели и таял, согреваемый теплом тела, и к вечеру вся одежда была сырая, застывая коробом.  В кино люди в снег почему-то так не проваливались. 
      Пока обустраивались, совсем стемнело.  Дьявол варил мясо долго, часа два…
      И вдруг вдали на другом конце изгиба реки, среди деревьев, мелькнул огонек. 
      Манька вздрогнула, выронив вязанку, тревожно всматриваясь в даль. 
      Встретить в лесу человека было совсем не безопасно, так что передумала все.