Наблюдали ли вы когда-нибудь за огнями ночного города? Город, он состоит из всех из нас, он живой, а его огни – его глаза.  Они – окно в его душу.  Но они поразительно копируют нас.  Окна большого дома – внимательный взгляд на тебя, мимо тебя, сквозь тебя, вникуда.  Сосредоточенно пробегающие по своим делам фары машин… Стройный, неподвижный фонарь, взирающий на все свысока, уверен, что освещает все: старое дерево под ним, морось, сыпящуюся из тянучих, словно карамель туч, облепивших все небо.  Однако его свет не может пробиться сквозь крону, не может разогнать тучи, он просто не видит их, его взгляд ограничен, ограничен им самим. 
     
     Над маленьким городком небо было полностью залеплено равномерным слоем туч; троллейбусы и маршрутные такси уже почти перестали ходить.  Лишь редкие автомобили с очумелыми глазами растерянно пробегали по улице, моросил мелкий дождик, под деревом, опершись на мокрый ствол отрешенно стоял человек. 
     
     Этот человек – я, и я жду троллейбус.  Вокруг было сыро, ботинки уж начинали хлюпать, а троллейбуса все не было.  Маленькая стрелка кралась к своей верхней отметке и в сердце уже собиралось-было закрасться отчаяние, как появившийся вдалеке тусклый свет возвестил о приближении троллейбуса.  Слава Богу, подумал я, - теперь не придется тащиться через все это царство сырости. 
     
     В троллейбусе было сухо, тепло и почти пусто, если не считать нескольких людей, мирно спавших на своих сиденьях, да парочки, беседовавшей на одной из задних скамеек.  Водитель сонным голосом объявил, что машина идет в депо и я кивнул ему в ответ.  Мерно жужжащий троллейбус плыл сквозь промокшую ткань старого города.  Тянуло закрыть глаза. 
     
     Картины за окном менялись.  Пятиэтажки сменялись старинными каменными зданиями, небоскребы – поплывшими от бесконечного дождя башнями и колокольнями полузаброшенных церквей.  Странно, я ни когда не видел наш город таким.  Таким заброшенным, развалившимся, тусклым и унылым, словно руины какого-то древнего замка. 
     
     - А, ведь, внутри он такой и есть – рядом со мной сидела девушка.  Странно, что я не заметил, как она вошла, потому как она привессьма контрастировала со стандартной обстановкой троллейбуса и, в то же время, невообразимо сливалась с ней по настроению.  На ней было длинное белое платье с широким ремнем и широкими полупрозрачными рукавами, прозрачный кружевной воротник окаймлял неглубокий вырез.  Лицо девушки казалось знакомым.  Я уже где-то видел эти зеленоватые, смотрящие слегка исподлобья глаза. 
     
     - Мы, случайно не знакомы? Кто вы?
     
     - Я – твоя сестра. 
     
     - Но у меня ни когда не было сестры. 
     
     - Значит, я – сестра, которой у тебя ни когда не было. 
     
     - Понятно… то-есть не понятно… но ладно… Вы хорошо знаете этот город?
     
     - Я его часть – интересно, а как же я, ведь я тоже его часть? – я чувствую то же, что и он, мне так же больно. 
     
     - Больно? От чего?
     
     - Они забыли обо мне – мои части, они решили, что каждый из них сам себе город… и от того мне больно за них. 
     
     - Всегда больно, когда целое распадается; оно перестает быть самим собой.  Разбитую чашку выбрасывают, из нее нельзя больше выпить чаю. 
     
     - Или черного кофе. 
     
     - Почему предпочитаешь его?
     
     - Он достаточно горький, чтобы не чувствовать остального. 
     
     - Значит ты тоже чувствуешь. 
     
     - Иногда я не знаю, что чувствую, но это ни когда не прекращается.  Но теперь я, кажется начинаю что-то понимать… всегда жаль, когда что-то уходит, но стоять на месте – значит потерять еще больше.  Но есть то, что всегда остается с нами – это любовь.  Главное – не потерять ее, а все остальное приходяще, а значит не важно.  Так?. . 
     
     Я повернулся к своей собеседнице… Рядом ни кого не было.  Двери троллейбуса закрылись и он снова двинулся дальше.  На какое-то краткое мгновенье показалось – белая тень мелькнула за окном и растворилась в ночном воздухе. 
     
     На еще сырую от дождя остановку вышел из троллейбуса парень в серой куртке, это был я было тепло и слегка сыро, дождь давно кончился, это дежурный троллейбус последней ночи августа вывез нас из осажденного дождем города.  Деревья испускали приятный запах, какой бывает только после летнего дождя.  В небе горели многие миллиарды звезд, а в кустах стрекотали сверчки.  Звезды, как давно я их не видел, а ведь они светят всегда, даже когда их не видно за тучами, застлавшими небо, даже когда они уже погибли, их свет освещает нам путь, чтобы в кромешной мгле жизни мы не сбились с пути.  Как бы хотелось стать звездой, не чтобы на меня все смотрели и дивились, а чтобы освещать путь другим, потому что у каждого человека есть свое предназначение, но этот день окончен, а значит завтра снова в бой. .