. . 
      Зверев всегда думал, что месть - это единственный выход, но каково же было его удивление,
     когда сектанты оставили его в живых.  Он думал, что его пожалели.  Нет, ничего подобного.  Воины
     Греха знали, что смерть станет для сталкера слишком легким выходом из ситуации.  Они хотели его
     сломать, и сломали. 
      Кто он сейчас? Человек, или животное?
      Максим Зверев протянул руки к теплому артефакту.  Его сломали, выжгли из него всё
     человеческое, и теперь ни один костёр не согреет замерзшие руки.  Даже в сорокоградусную жару он
     чувствует холод. . . 
      Сначала Зверя и двух новичков, которых сектанты тоже пощадили, содержали в подземном
     бункере, кормили один раз в день и предлагали вкусить человеческую плоть.  Адепт Греха объяснял
     сталкерам, что если они вступят в клан каннибалов, то получат возможность выйти из плена.  Все
     трое отказались. 
      Если бы они знали, что их ждёт. . . 
      Когда в бункер перестали носить еду, Зверь понял, чего от них хотят.  Новоиспечённый лидер
     Греха кричал через дверь, что тот, кто хочет жить, съест друзей. . . 
      Сейчас он помнит всё.  Всё кроме тех нескольких дней, когда не выдержал и вцепился в
     глотку одного из новичков.  Парадоксально, но молодые одиночки выдержали, а он нет. 
      Может быть, сказалось закрытое пространство, может быть голод и переутомление, а может
     быть психика просто дала сбой.  Теперь это уже не важно.  Он просто-напросто на сорок минут стал
     зверем, а когда пришел в себя, обнаружил на своих руках кровь соратников. 
      Ещё долго не мог Зверев отделаться от привкуса крови на языке.  Долго ему казалось, что
     ладони измазаны липкой жидкостью. . . 
      А потом его выпустили и приняли как своего.  Сектанты предложили Максу вступить в их
     клан, присоединиться к братии верящих в Зону фанатиков.  Именно тогда ему и поведали историю о
     предательстве Сидоровича, и именно тогда он решил уйти. 
      Зверь слышал потом, что за то время, пока он отсутствовал, клан Грех был уничтожен
     вольными сталкерами. 
      Он оказался последним из тех, кто, будучи человеком, вкусил человеческую плоть.  С тех пор
     лишь кровь была его напитком, а организм не воспринимал никакой пищи кроме свежего мяса. 
     Будто бы сама природа пошла на попятные, и решила вернуть одного из своих детей к истокам, в то
     время, когда правил балом закон Дарвина и выживал сильнейший. 
      Может быть сейчас это звучало странно, но с каждым днём он всё меньше жалел о
     произошедшем.  У него отняли человечность, его вычеркнули из списка людей, но одновременно он
     получил преимущество перед всеми прочими людьми - он понял, каково это быть просто зверем. 
      Обезьяна взяла в руки палку и стала человеком? Быть может.  Обезьяна, но не волк.  Хищник
     никогда не откажется от своего естества.  Тысячи лет эволюции не скажутся на нем. . . 
      Человек произошел от обезьяны? Зверев сказал бы, что человек произошел от хищника, или
     скорее наоборот, хищники научились всему у людей, как утверждал его друг Гребень. 
      Прошел год.  Не тысячи, не миллионы лет эволюции, а один единственный год, и для
     конкретно взятого существа всё поменялось. . . 
      Отложив артефакт в сторону, Зверь подтянул к себе тело убитого им ходока, запустил руки
     под бронежилет и вырвал кусок сочного мяса.  Зубы вонзились в мягкую плоть, и Макс замер,
     наслаждаясь вкусом.  Он чувствовал, как по подбородку стекает ручеёк крови, чувствовал, как за
     километры от него бежит по лесу испуганная "плоть".  Все чувства вновь обострились до предела. 
     Он снова видел в десятки раз лучше любого человека, слышал многим лучше человека, а запахи
     различал не хуже химеры. 
      Химеры.  Эти мутанты обходили Зверя стороной, принимая за более опасного хищника.  Ещё
     бы, ведь химеры не едят химер. 
      Зверь поглядел на бледное лицо мертвеца, чей взгляд был устремлён в небо, и вырвал
     очередной кусок. . . 
      Он охотился, и теперь мог наслаждаться своей добычей.  Это случилось час назад.  Он нагнал
     испуганного одиночку в лесу на границе Тёмной долины, ударил бедолагу головой о сосну, а потом
     долго ещё наблюдал, как из человека уходила жизнь.  Надо признать, Зверь чувствовал не только
     удовлетворение охотника, не только сменяющее азарт чувство собственного превосходства над
     противником, но еще и необъяснимое удовольствие. 
      Хищник чувствует в этот момент что угодно, но не удовольствие.  Нет такого в природе,
     чтобы живое существо любовалось смертью себе подобного, готовясь потом его съесть.  Даже
     "Чёрная вдова" никогда бы не почувствовала то, что чувствовал в тот момент Зверев.