До деревни оставалось меньше полутора километров. 
      Говорят, страх и холод - синонимы.  Это верно.  Страх, предчувствие - все это сопровождается
     ознобом.  Вы когда-нибудь чувствовали, как ваши руки начинают дрожать, как по телу
     прокатывается волна холода, сигнал о том, что вы испугались? Зверь сейчас чувствовал именно это. 
     Он боялся.  Боялся, что напрасно готовился целый год, боялся, что Сидорович не будет мучиться
     перед смертью.  Он боялся собственной человечности, в конце концов. . . 
      На повороте машины качнулись в такт урчанию мотора.  Макс встрепенулся.  Сейчас он был в
     шаге от человека, который предал его и многих других.  Он шел мстить.  А мстить ли? Быть может
     звериное вновь брало верх над здравым смыслом и расчетом, но не звериная ярость, а жажда
     крови. . . 
      Зверев перегнулся вправо, и осмотрелся. 
      Возле "КАМАЗа" стояло пять человек - трое военных сталкеров, офицер в натовском
     бронежилете и сталкер в выцветшей штормовке песочного цвета. 
      -. . . потому что была договорённость.  - Тоном Хрущёва, обещающего показать "Кузькину
     мать", вещал офицер. 
      -Сидорович не будет платить за половину партии.  Вы и так, в прошлый раз, два ящика
     потеряли. 
      -Вот пусть сам выходит и торгуется.  - Рявкнул один из подчиненных офицера. 
      Сталкер кивнул:
      -Я вас понял.  Договор есть договор, но не я здесь принимаю решения. 
      Он пожал плечами, и проговорил в прикреплённое за ухом переговорное устройство:
      -Штифт, зови хозяина.  Тут проблемы. 
      Несколько секунд он стоял, настороженно вслушиваясь, после чего сказал:
      -Всё понял, ждем. 
      -Он придёт? - Офицер сменил тон. 
      -Сейчас поднимется, но учтите, что он может и отказаться.  Вот девятый блокпост ему почти
     задаром комбезы гонит. 
      -Девятый скоро УСБшники трясти начнут, и тогда твоего Сидоровича за брюхо подвесят как
     говяжью тушу.  Ты знаешь, там разбираться не станут. 
      -Ну, да. . .  - Пробубнил оппонент. 
      Теперь они оба стояли на тропе, ведущей к бункеру барыги, спиной к Зверю. 
     Воспользовавшись этим, Макс спрыгнул с крыши "КАМАЗа", и скользнул в ограду одного из
     домов.  Как раз вовремя, потому что как только он спрятался, из бункера показались двое.  Зверь бы
     из тысячи узнал старика Сидоровича, но в последнее время барыга начал сдавать.  Он осунулся,
     сгорбился, правая рука ритмично подрагивало, словно старика оторвали от диджейского пульта.  И
     всё же это не было оправданием.  Через шестьдесят с лишним лет судили нацистских преступников,
     приводя в исполнение смертные приговоры, а он ждал всего лишь год. 
      Когда обитатели "подземелья" поравнялись с офицером, Макс перебрался через забор и уже
     через две минуты был в бункере. 
      За год в этом склепе не изменилось ничего.  Всё те же столы, стулья, решетки, комната
     Сидоровича. . . 
      Ключи, которыми старик обычно замыкал решетку, отделяющую первую комнату от
     остального бункера, были в замке.  Неосторожность, оплошность. . .  Сидорович вышел всего на пару
     минут, не закрыв дверь, и тем самым впустил своего палача.  Ирония судьбы - если бы дверь была
     закрыта, или если бы офицер не стал торговаться, барыга мог бы выжить.  Теперь же всё было
     решено. 
      Аккуратно, чтобы не заскрипели петли, Зверь открыл решетку, прошел, и закрыл её следом,
     не прикасаясь к ключам. 
      Видно было, что Сидорович вышел ненадолго - на столе стояла кружка с горячим чаем,
     лежал запечённый окорок. 
      Только теперь Зверь почувствовал, как проголодался.  Нормально поужинать ему не дали, и
     теперь он пытался восстановить силы. 
      Схватив курицу, он жадно принялся грызть прожаренное мясо, потом схватил со стола
     кружку, и хлебнул чая. 
      В этот момент и появился хозяин бункера. 
      -Кто ты? - Барыга пристально смотрел на странного сталкера в балахоне, стоящего посреди
     его убежища. 
      В тусклом свете настольной лампы лица незнакомца он не видел, но что-то в нем
     определённо было старику знакомо. 
      -Мы раньше не встречались?
      -Вы не в моём вкусе.