Конечно, там никого нет, и…
     «Кто-то крадется к тебе… нет – кто-то идет за тобой и уже этого не скрывает». 
     Маша вновь почувствовала, как сжимается грудь, ей показалось, что сейчас она услышит, как воздух со свистом покидает легкие.  И на этот раз чувства шли вразрез с ее стремлениями. 
     «Чертов гидроцефал, - подумала она.  – Большой вонючий пузырь». 
     Она могла простоять тут до скончания веков, костеря Шамана на все лады.  Но сути вещей это не меняло.  «Проблема в тебе, девочка, - голос в ее голове отличался завидным спокойствием.  – Проблема только в тебе.  Когда ты чего-то хочешь, ты гребешь к этому, как большой красный бульдозер, вместо того, что бы остановиться и немного подумать». 
     Маша опустила руку к бедру и коснулась татуировки, сквозь бархат юбки.  « - Не стоит носить джинсы, первое время, - говорил Данила.  – Постоянный контакт с грубой материей, может вызвать раздражение».  Маша так и поступила, хотя подозревала, что Данилин интерес к ее ножкам, сыграл в этом заявлении далеко не последнюю роль. 
      Все началось с купания в фонтане.  А «День купания в фонтане», начался с водки и еще таких маленьких оранжевых бутылочек со слабоалкоголкой - название которых она не могла выговорить даже в трезвом виде. 
      Кому-то, Маша не помнила кому конкретно, иначе расправа была бы короткой и жестокой, пришла чудесная идея искупаться в городском фонтане.  То был день свежих впечатлений и удивительных открытий.  И первым из них явилось знание о существовании статьи «осквернение памятников культуры». 
      - Ничего себе, - восторженно проговорила Маша.  Они сидели у входа в приемную двенадцатого отделения милиции.  В небольшом тамбуре с рядом стульев у одной стены, и большим мутным зеркалом с другой.  «Прием граждан круглосуточно» - гласила надпись на зеркале, и, учитывая обстоятельства, эта фраза вызывала улыбку каждый раз, когда на нее падал взгляд.  Они сидели тут уже часа три.  Маша успела высохнуть, о ее недавнем грехопадении говорили лишь полы клешей, никак не желавшие сохнуть. 
     Стражи порядка забрали только парней, поэтому Маше пришлось преодолеть дорогу до отделения пешком.  Компанию ей составила Рамштайн – девушка из тусовки с таким количеством пирсинга на лице, что в сознании Маши невольно вырисовывался огромный магнит и последующая трагедия.  Однако Рамштайн обладала одним, несомненно, положительным качеством – она знала дорогу. 
      - Ничего себе, - повторила Маша.  После третьего часа вынужденной медитации, и разглядывания себя в зеркало она осознала, что разглядывать свою спутницу гораздо интереснее.  Та откинула волосы назад, оголив мочки ушей, которые украшали два извивающихся скорпиона. 
     - Нравиться? – она спросила как бы мимоходом, но по взгляду чувствовалось, что ответ ей действительно интересен. 
     - Еще бы, - ответила Маша, не кривя душей.  Последнее время татуировки вошли в моду, никого больше не шокировала девушка с рисунком на копчике или лопатке, но это… это действительно было ново.  К тому же, сам рисунок был выполнен идеально.  Четкий контур и отлично брошенные тени придавали необыкновенной живости.  Учитывая то, что мочка уха, не самое удобное место, для размещения татуировки. 
     - Нравиться как: «ух, круть невиданная», или как «скорей бежим смотреть, к нам приехал цирк уродов»?
     - Даже не знаю, - Маша изобразила процесс усиленного мышления.  – Скорее всего, как: «Ух, круть невиданная – наконец-то к нам приехал цирк уродов!». 
      Слова Маши, часто обгоняли ее же мысли.  И она уже предположила, что следующие три часа ей приодеться сидеть в гордом одиночестве, предаваясь нарцисыческому самосозерцанию, когда Рамштайн улыбнулась:
      - Свой человек.  А как тебе вот это? Ну помоги же…
     Она потянула подол майки со спины, вверх, обнажив уголок рисунка.  «Чем-то похоже на стрелу», - подумала Маша, помогая задрать майку.  То, что она приняла за стрелу, оказалось лучом.  Это был луч солнца, и солнце это, покрывало практически всю поверхность спины. 
     - Оно еще не завершено, - сказала Рамштайн, словно оправдываясь.  – Но понять что это, можно?
      - Не стану утверждать но, по-моему, это солнце. 
      - Тьфу ты.  Я же ему говорила, лучи делать иначе нужно… Это солнце с обложки альбома Рамштайн. 
     Маша сочла разумным промолчать.  По большому счету группа Рамштайн интересовала ее не больше, чем внутренняя политика Бангладеш. 
      - И вот еще, - она задрала штанину, оголив щиколотку.  Вокруг нее обвивалась изящная змейка с красными глазами. 
     - Ну, как? – теперь гордость явственно читалась в ее голосе.  «В народе это называется «синяя болезнь», когда человек набивает одну татуировку за другой, не в силах остановиться», - подумала Маша, но в слух сказала:
      - Очень хорошее исполнение.  Где ты била?
      - На дому у одного парня, его зовут Данила.  Хочешь, я вас познакомлю? Кстати, а это моя любимая, совсем свежая…
      Ее любимая татуировка располагалась слева, на бедре.  Она действительно впечатляла.  Это было существо, чем-то напоминающее грифона, с удивительной вытянутой полукошачей мордой и пушистыми длинными отростками вместо крыльев.  Существо стояло, склонив голову набок, словно задумавшись над чем-то.  Казалось вот-вот и кончик его хвоста начнет нетерпеливо повиливать из стороны в сторону.  Возможно, оно даже повернет голову и станет изучать тебя своими умными янтарными глазами. 
      - Его зовут Меродах… просто необходимо было дать ему имя, - опять этот оправдывающийся тон: «ты не подумай, я не чокнутая, но…» - Как бы наделив его какими либо свойствами, вот я и…
      - Хочу такую же, - прошептала Маша. 
      - Нет, - Рамштайн ответила быстро, и на удивление грубо.  Будто бы кто-то задел ее за живое неуместной пошлой шуткой.  – Мы, ну… как бы сами ее придумали, такой больше нет.  – Она была раздраженна и смущенна одновременно.  После, добавила что-то совсем странное.  - Это, как бы суть я…
      - Ну пожалуйста, - Маша привыкла добиваться желаемого.  Она сделала умоляющие глаза, хотя заранее знала исход.