«Парень отбившийся кошкой – какая дельная мысль.  И кто скажет, что у твоего Бози нет чувства юмора?» - голос Шамана в ее голове.  Ну кого же еще?
     Маша никогда не была робкого десятка.  Она всегда кивала, безмолвно спрашивая: «Что нужно?» - если кто-либо слишком долго задерживал на ней взгляд.  Она мысленно представляла себе зеркало, если это была пожилая женщина (верное средство от сглаза), но никогда, никогда она не отводила взгляд.  И теперь, глядя прямо в эти пылающие запредельным пламенем глаза, она понимает всю абсурдность фразы о том, что умереть можно только один раз. 
     Когда неестественно длинные зубы сомкнулись на ее икре, мягко, так, словно ее плоть и не была преградой вовсе, за секунду до того как ее разум захлестнет волна ужаса, Маша успевает подумать: « Это я.  Вот она, моя суть.  У кого то она проявляется в расположении морщин на лице… А это моя – вот она.  Я смотрю в глаза себе самой». 
     Кровь била из раны толчками, словно из не до конца закрученного питьевого фонтанчика, когда тварь, щелкнув раздвоенным хвостом, повалила девушку на землю.  Маша не почувствовала удара – она находилась далеко от залитого ее собственной кровью пятачка парка. 
     Где-то, в одном из проулков ее сознания, где-то на заброшенной стройке, она не испугавшись, протянула руку готовому вот-вот сорваться пареньку, чьи глаза были налиты ужасом.  Она не могла позволить, что бы он рухнул туда вниз, на битые кирпичи, подняв облачко пыли.  И она тащила что есть мочи…тащила из последних сил. 
     
     - А ведь знаешь - подбирать их с каждым разом все сложнее. 
     Огромный зверь скользнул к дереву, на голос.  Свет луны показавшейся в прорехе облаков вырвал из темноты высокую фигуру, облокотившуюся на ствол.  Тварь прижалась к фигуре, норовя поймать мордой руку, трясь об нее.  Из груди ее донеслось урчание. 
     - Я знаю, что она сделала, но от этого как-то не легче, - Шаман рассеянно потрепал существо по окровавленной морде.  – Но, как говорил Экзюпери: «Ты всегда в ответе за тех, кого приручил». 
     
     .