Прощальное письмо
     Мистический рассказ
     
     - Да нет же, я говорю, Аверкин до конца сезона, тоже не восстановится! – говорил Толик Степанов, ступая по раскисшему в слякоть мартовскому снегу. 
     Его синяя куртка была расстёгнута, шапочка с логотипом хоккейного клуба «Амур» сдвинута на затылок – пасмурный день был необыкновенно тёплым. 
     - А я вот верю, что сможет! – горячо возражал его школьный товарищ и сосед по подъезду Дима Петренко, раз, за разом возбуждённо поправляя лямку набитого учебниками рюкзачка.  – На кого ж ещё надежда, как не на него? У Толика перелом, Вадик тоже… все ключевые игроки выбиты!
     Ребята, устав идти по снежной жиже заполнявшей проезд перед домом, ступили на панель тротуара.  Здесь снега было мало, но идти приходилось друг за другом. 
     - Если, конечно, первая тройка не заиграет, как в начале сезона, то «Амуру» плей-офф опять не видать, как собственных ушей… – продолжал горячо рассуждать Петренко, апеллируя к затылку друга. 
     - Да всё уже, забудь о восьмёрке! Опять в этом сезоне «летим»! Скажи спасибо, если на одиннадцатой позиции удержатся!
     - Да нет, Толик, ну сколько можно в середняках болтаться? Так удачно сезон провели…
     За этим спором мальчишки не заметили, как оказались у железных дверей своего подъезда.  Створка с кодовым замком была, по обыкновению, распахнута.  Не останавливаясь, Толик переступил порог. 
     - Ну ты смотри, Димон, – полуобернувшись сказал он на ходу.  – что нам «светит»? «Локомотив», Казань и Магнитка – никто очками делиться не станет.  У нас же основные игроки травмированы.  Нет, говорю тебе, чуда не будет…
     Поднявшись на несколько ступеней, мальчишки остановились у почтовых ящиков.  Толик достал из кармана ключи и стал возиться с замком своей ячейки. 
     - Как всё паршиво, – задумчиво протянул Димка, понимая, что с очередной неудачей в этом сезоне придётся смириться.  – Опять год ждать, а так хорошо начинали. 
     Толик, наконец, открыл створку и вытащил пачку газет, повернулся к товарищу, собираясь что-то добавить, но тут, из кипы корреспонденции выскользнул прямоугольник конверта и спикировал на грязный бетонный пол.  Димка резко дёрнулся в надежде его поймать, но тот оказался проворней. 
     - Хм, это кому? – удивлённо хмыкнул Толик, когда рука, наконец, подняла послание.  Адреса на нём не было. 
     Как и рисунка, марки, строчек «кому-куда» - конверт был совершенно белый.  Толик взял его из рук товарища, перевернул и увидел, что клапан не заклеен. 
     - Не запечатано…
     Внутри лежал сложенный вчетверо листок.  Толик чуть помедлил перед тем, как его достать – отсутствие адреса ставило в тупик и порождало странное сомнение в необходимости это делать. 
     - Ну? – кивнул на конверт Дима, немедленно забыв о хоккее.  – Что там?
     Толик вытащил листок и ещё раз осмотрел конверт.  Тот, по-прежнему, оставался абсолютно чистым.  Тогда он присовокупил его к зажатым подмышкой газетам, развернул листок и принялся молча читать.  Сначала брови его задумчиво напряглись, затем стали удивлённо приподниматься.  Но вот, удивление сменилось недоумением.  Толик дочитал послание, и его лицо нахмурилось. 
     - Ну, что там? «Письмо счастья» наверное? – приступил, норовя увидеть текст, заинтригованный одноклассник. 
     Да, чушь какая-то… - хмуро улыбнувшись, сказал Толик и показал листок другу. 
     Аккуратным, возможно девичьим, почерком там было написано следующее:
     «Тебе, рискнувшему прочесть послание, волю свою объявляю! Как пальцы твои развернули листок со словами, так пальцы отныне мои прясть судьбы твоей нить начинают.  Пока не напишешь три точно таких же письма слово в слово и далее в мир не отпустишь, ты будешь мне пищей и станешь послушным слугою.  Но помни, что слуги живут мои только лишь семьдесят восемь недель на земле. 
     Какой не избрал бы ты путь из предложенных мною, письмо уничтожить не вздумай.  Его повреди, через семьдесят восемь часов жди, что, то же случится с тобою. 
     Оно с твоей жизнью теперь стало неразделимо.  Найди ему место, пусть будет всегда в твоём доме, и в путь отправляясь, его не забудь взять с собою». 
     - Не понял, что за бес тут шариковой ручкой баловался? – на лице Димки появилась такая же едкая улыбка. 
     Он перечитал ещё раз.  Пожал плечами.  Попробовал перечитать в третий, но Толик забрал у него листок.  Тогда Димка почесал затылок и изрёк:
     - Нет, и денег, главное, положить в конверт не просит.  Странно.  Чего хотел? Может, это кто-нибудь из класса прикололся?
     - Да, действительно, какое-то дебильное письмо.  И написано по-дурацки: «мои прясть судьбы твоей нить начинают», «жди, что то же случится с тобою».  Язык поломаешь! Или это: «будешь пищей и станешь послушным слугою», – грубо усмехнулся Толик, - Он, что сожрать может, если три письма не написать?
     - Ну! и на цифре семдесят восемь помешался.  Ты не в курсе, чем она знаменита?
     - В смысле?
     - Ну, бог, например, любит троицу; семь раз отмерь; семеро одного не ждут; дюжина, там; чёртова дюжина – тринадцать, а про семдесят восемь ты ничего такого не слышал?
     За разговором они стали подниматься по лестнице, стараясь скрыть за шутливым тоном возникшую озабоченность.  Ведь не шуткой веяло от этого корявого, спотыкающегося текста – чуялся в нём недобрый замысел. 
     - Не-а, ухом не слышал про «семьдесят восемь» подробностей, это точно.  – съязвил Толик, а перед глазами снова возникли пугающие строчки о смерти, рабстве, обречённости.  – Нет, ну что за козёл мог сунуть такую дрянь мне в ящик?!
     - Толян, да что ты переживаешь! Выкинь ты его, разорви, да и дело с концом!
     Сам того не желая, словами своими Дима будто озвучил подлинное отношение друга к прочитанному – в глубине души мальчишка начинал верить всему этому и потому тревожился. 
     Они расстались на площадке третьего этажа.  Димка пошел выше, к себе на пятый, а Толик достал ключи и стал возиться с замками своей квартиры. 
     Открыв дверь, он поставил рюкзак с учебниками у дверей, а странный конверт положил на полку прихожей, подле телефона.  Сам же пошел на кухню и первым делом открыл холодильник. 
     Суп разогревать не хотелось, поэтому мальчишка включил электрический чайник, что стоял на столе, достал хлеб, масло, сыр, кофе растворимый и уселся за стол лицом к прихожей.  Покуда чайник сипел, закипая, Толик думал о привычных делах, не разу ни вспомнив о письме, что смотрело на него из прихожей все это время.  За приготовлениями он совсем позабыл об его существовании. 
     «Вот Ленка, ведь она меня любит, а лазит с Бабочкиным, хотя тот, балбес-балбесом.  Ей такие не нравятся.  Не иначе назло мне делает, хочет, чтобы я с ним подрался», - думал он, глядя на белый конверт и не замечая этого. 
     Чайник щелкнул и отключился.  Толик вздрогнул: показалось, будто звук долетел из прихожей.  Ему сразу вспомнилось неприятное письмо, и только тут он осознал, что все это время глаз так и не спустил с конверта.  Стало не по себе.  Он хмыкнул, саркастически насколько смог.  Поднялся, встал к двери боком и стал готовить бутерброды и кофе.