Рассказ
     
     
     Машина свернула с разбитой улицы в тёмный, ухабистый переулок.  За мутным стеклом поплыли, едва различимые во тьме, чёрные силуэты одноэтажных домов. 
     - Где мы, – очнулся Сергей. 
     Ответом ему было рычание двигателя и лихое пение остальных пассажиров «Жигулей»:
     - «Мой номер двести сорок пять, на телогреечке печать.  А раньше жил я на Таганке…»
     - Э-это! Где мы, – принялся он тормошить соседа по заднему сидению. 
     - «…на Таганке, учил босоту воровать», – обернулся тот и обрадовался.  – Оба, пацаны, Серя, проснулся!
     В соседе Сергей признал Балку. 
     - О, Балка! – он потянулся ладонью к лицу приятеля. 
     - Ты, эта! Корявки-то убери.  – отстранился Балка.  – Во, нажрался! Прикинь, Гремер. 
     Гремер отвлёкся от управления автомобилем:
     - Серя, ну ты себя совсем не бережёшь! Куда ты, её родимую, столько кушаешь?
     - А, иди, ты… – отмахнулся Сергей.  – а куда мы едем?
     - К сестрёнкам, Серя, к сестрёнкам.  Протри шлифты! – пояснил Балка и вновь подхватил.  – «Трава в кармане, письмо для Тани…»
     Вскоре машина остановилась.  Свет фар упёрся в давно не крашенные доски ворот.  Гремер не стал сигналить, он погасил фары и вышел из машины.  Стукнула калитка.  Сергей попробовал осмотреться, но мгла за стеклом скрывала подробности. 
     - А где мы? – снова спросил он Балку.  – А это кто?
     На переднем сидении сидел ещё один пассажир. 
     - Хиля, Серя совсем припух! Своих не узнаёт! Х-ха! – воскликнул Балка. 
     Пацан обернулся, поднял, надвинутую на глаза кепку, поглядел укоризненно. 
     - Ну, ты, чё, Серь? Родной «экипаж» и не признаёшь? Это, давай, трезвей. 
     - А, Хиля… …чё-то хреново мне, пойду на воздух. 
      Под Балкины хихиканья он вывалился из машины.  Его мутило. 
      Прохладный ветер шелестел остатками листвы.  «Восьмого марта», – догадался Сергей, когда осматривался, отплёвываясь остатками рвоты, – «Улица Восьмого Марта».  Позавчера же на этой «яме» дурью втаривались!. . » Действительно, силуэты крыш на фоне подкрашенного городскими огнями грязного неба да жёлтая россыпь окошек многоэтажек вдали – знакомая картинка.  Дом, куда они приехали, принадлежал двум девушкам-сёстрам, уж года два, как потерявшим родителей. 
      Стукнул засов, запиравший ворота.  Из калитки вышел Гремер и сел за руль.  Двигатель пустился, зажглись фары.  Ворота распахнулись.  В проёме возник пожилой, худощавый мужчина в тельняшке. 
      «О! Как мне хреново!» - подумал Сергей и двинулся во двор, следом за «Жигулями», – «Блин, а чья это «тачка»? У Гремера нет машины.  У Хили тоже.  Может, Балка у папика ключи стырил? Ничего не помню!»
     Изба с закрытыми ставнями встретила новых гостей тусклым светом лампочки сороковаттки в сенях. 
     Резко контрастировала с ним, атмосфера зажигательного веселья в комнатах.  Оттуда слышался говор, пьяный женский смех и звуки магнитофона.  Непонимающим, мутным взглядом оглядывая присутствующих, Сергей пожимал протянутые руки, а сам присматривал укромное местечко.  Он сейчас бы многое отдал за то, чтобы оказаться дома, в своей постели.  Грядущее веселье его не прельщало. 
     Вскоре он поздоровался со всеми, кого знал, а Гремер представил его остальным обитателям приземистой избы.  Фу! «Протокол» соблюдён, теперь можно выбирать себе лежбище.  Но…
     - Э, Серя! Давай, за стол.  Выпьем с людьми, за жизнь потолкуем! – нашёл его Гремер. 
     - Гремер, я пас! Я под стол стеку, если ещё выпью.  – выдавил Сергей. 
     Прежнее, подобострастное желание влиться в компанию «людей», о которых всё время толковал Гремер, у него пропало.  Хотелось лишь спать.  Мелькание лиц с глазами, схваченными расчётливым прищуром, полуголых девиц и хрип магнитофона не возбуждали в нём никакого интереса, а напротив, навевали сонливость.  Выпитое давало о себе знать – рвались последние связи сознания с действительностью.  Голова клонилась назад.  Он засыпал, мостясь на больших, заваленных пёстрым тряпьём, коробках в углу. 
     - А? – вздрогнул Сергей и очнулся. 
     Тупо огляделся.  Гремер продолжал грубо трясти его за плечо. 
     - Давай, вставай, живо! Или тебе за падло с нами за одним столом посидеть?! А? - Гремер, говорил шутя, но так, чтобы его слышали сидящие в зале. 
     Первое обстоятельство от Сергея ускользнуло, но второе разбудило в душе привычную боязнь осуждения за неверное поведение.  В их кругу, за своим и чужим поведением было принято следить строго. 
     Сергей поднялся, встал на непослушные ноги.  Гремер подтолкнул его к круглому, уставленному яствами и пойлом, столу.  Человек семь сидело за ним, таясь в тени абажура.  Поблёскивали холодным интересом глаза.  Сестры сидели на коленях мужчин.  Нагота выбивалась из-под ткани коротких халатиков, но они совершенно не стеснялись этого.