В лес сунешься меня искать – убью.  Мужиков в деревне обижать станешь – убью.  И не посмотрю, что зять.  А теперь, давай выпьем, потому что на свадьбе вашей, как сдаётся, погулять мне не судьба. 
     
     Илья Тимофеич выудил из кармана плоскую солдатскую фляжку и расплеснул по стаканам, услужливо поданным Евдокией. 
     
     -Ну, давай, зятёк, выпьем за то, что б вам с Дуськой жилось хорошо, и что б мы с тобой больше никогда не встречались.  Аминь. 
     
     Выпив, оба по традиции помолчали. 
     
     -Ладно, - поднялся с места Потьмин, - а теперь мой тебе свадебный подарок.  Танаевку не трону, ты в ней хозяин.  Пока, Трофимка, не поминай тестя лихом…
     
     Ещё с четверть часа , после того, как закрылась дверь за Потьминым , Трофим и Евдокия не могли прийти в себя…. 
     
     
     Свадьбу сыграли, буквально, на следующий день.  Со стороны жениха присутствовал Товарищ Матвей со товарищи, а со стороны невесты вся деревня.  Кроме родственников. 
     
     На обратном пути, отряд Товарища Матвея попал в засаду и был полностью уничтожен. 
     
     Тимофей же, с оставленными для подкреплениями семью бойцами начал налаживать в Танаевке социалистический образ жизни.  Для начала была приведена в божеский вид и переоборудована под клуб Мёртвая Усадьба.  Куда по вечерам сгонялись закосневшие в невежестве местные жители, для прослушивания лекций по политической грамотности.  Были организованы комсомольская и пионерская ячейки, ставшие подспорьем в нелёгком труде Трофима Егорова по налаживанию социалистического быта.  Организовали совхоз, почти как настоящий, председателем которого, стал , естественно, Трофим.  Другими словами, Танаевка на фоне других деревень являлась образцом нормального, здорового строительства социалистического общежития.  Хотя бы по той причине, что никто в ней не стрелял. 
     
     Потому как, во всех окрестных деревнях стреляли.  Особенно ночью.  Ни один из советских чиновников не мог лечь спать с твёрдой уверенностью в том, что проснётся утром живым и невредимым.  Потьмин как с цепи сорвался: одной ночью сельского активиста пристрелит, другой - коллективный амбар подожжёт.  Не он сам, конечно, а люди его.  И шутка такая даже родилась, что при свете – власть советская, а в потёмках – потьминская. 
     
     А в Танаевке – тишь да благодать. 
     
     Но, тоже до времени.  Почти два года прошло.  Советская власть окрепла, на ноги встала, начала власть на местах в свои руки брать.  Само собой, что и до потьминской банды руки дотянулись…
     
     Нагрянула как-то в Танаевку бригада в сотню штыков.  К шуткам и отговоркам совершенно не расположенная.  Трофима Егорова с собой прикомандировали в обязательном порядке и отправились лес прочёсывать.  А когда он возразить попытался, ему прозрачно намекнули, что благополучная советская деревня в окружении недобитых врагов вызывает некоторые подозрения. 
     
     Ещё год назад у Трофима и Евдокии дочка родилась – Еленой назвали, что б не мудрствовать.  На мать похожа – один в один.  Трофим дочь поцеловал на прощание и в рейд вместе с красноармейцами отправился. 
     
     Потьмина с бандой тогда уничтожили – информаторы постарались.  Большой кровью, кстати, из роты, на его поимку отправленной два взвода вернулись.  Но и Потьминых всех вырезали начисто.  Просто массой задавили.  Того же Илью Тимофеича когда брали (и откуда у него пулемёт взялся) положили человек двадцать пять.  И, всё равно, живым взять не удалось - на своей же гранате подорвался, кулак, трёх красных бойцов с собой забрал в буржуйское Царствие Небесное. 
     
     И Трофима Егорова неизвестно чья пуля в затылок клюнула.  Может красная, может кулацкая – какая разница.  Только что сидел вместе со всеми человек, курил, шутки какие-то про буржуя-Чемберлена шутил – и нет его.  Сползает тихо по грязи, как тряпочка, причём, лицо – как у живого, просто заснувшего, а затылка нет.  Ошмётки кровавые какие-то и всё…
     
     Когда до Дуськи молва дошла, что она не только сирота, но и вдова, почти ничего в лице её не переменилось.  Просто кивнула, словно соглашаясь с услышанным - не более.  Железная женщина была.  Да и вся порода у них, у Потьминых, такая.  Только глаза чуть потускнели, словно умерло в ней что-то…
     
     Зато, дочка осталась.  В неё-то Дуська всю свою любовь и вкладывала.  И в дело.  Потому что, росла Ленка копией материной во всём…
     
     Лет десять прошло.  Ленка уже в рост пошла, стала на мать в юные годы походить.  А Дуська – наоборот: куда только культурность и утончённость делись.  Как Трофима и отца убили, так она просто зубы сжала и работать принялась Без разницы, что делать – навоз убирать, так убирает лучше всех, коров доить – так за ней никто не угонится.  Причём, слава ей совершенно безразлична, хоть и писали о ней, как о лучшей доярке многие газеты местные, в бригадирши выдвинули потом.  Когда фильм «Светлый путь» сняли и показывать начали, все вокруг ей так и твердили: «Дуся, про тебя фильм.  А, кстати, ты и покрасившее Орловой будешь – та кукляшка-неваляшка какая-то, а ты: настоящая красавица». 
     
     Дуська только усмехалась.  Просто умерло в ней что-то, когда осенним тёплым вечером грустный красноармеец сообщил ей, что она не только мужа, но и отца потеряла.  Поначалу хотелось завыть, броситься грудью на что-нибудь острое, грызть зубами и рвать ногтями, но это очень быстро прошло.  Остались только всхлипы и судорожное подёргивание плеч.  Ненадолго. 
     
     С той поры все видели перед собой только «Железную Евдокию».  Без слёз.