В одиночку на нее нападать боялись. 
     — Если ты праведница такая, что ж ты железо носишь в котомке? — ехидно заметил незнакомец, уставившись на ее ноги.  — Я смотрю, не утруждалась за этот год….  Не Благодетельницу искала — себя показывала! Ну, как, рассмотрели? — Она на царство взошла, и все люди ей поклонились, а тебе? Кто принял правду твою?
     Манька покраснела. 
     И то правда, она уже месяц ходила в удобных кроссовках, после того, как смозолила пятку об железо.  И везде, где она была, ее никто не поддержал.  Некоторые покатывались со смеху, некоторые удивлялись, некоторые откровенно кривились и поворачивались спиной.  Разве что раза четыре встретила старых женщин, которые оказались мудрее остальных.  Поняв, куда идет, они откровенно жалели ее, посоветовав близко не подходить к Благодетельнице, пока железо не сносится полностью.  Одна снабдила узелком лечебной травы, вторая завязала в узелок осиновые опилки и повесила оберег на шею.  Третья помыла в бане и подставила спину, когда железо вдруг оказалось снова на ней, и она повалилась.  Четвертая долго гладила по волосам, пока не заснула. 
     Манька ничего не ответила.  И не раскаялась. 
     Не показывала она себя — знала, что Благодетельнице есть над чем посмеяться.  Сам бы попробовал поносить и поесть железо.  А она попробовала.  От зубов осталась третья часть.  Корни зубов вызывали боль, от которой впору лезть на стену.  Она проглотила осколки зубов вместе с железными крошками.  А железо не убывало, а прибывало. 
     Она зло поднялась и по мягкому мху пошла искать хоть какую-нибудь тропу. 
     — Кто кроме меня мог бы помочь тебе в этом лесу? — крикнул незнакомец вдогонку. 
     Она не обернулась.  С первого взгляда было ясно, что незнакомец на стороне Благодетельницы.  Ишь, какой холеный! И весь в черном.  Ему ли понять ее беду? Он не был сиротой, ему не жали сапоги, и звери на него не нападут.  Так к чему объяснять точку зрения, если заведомо будет предана осмеянию?
     Манька остановилась, чутко прислушиваясь.  Ночь становилась гуще, ей следовало поторопиться. 
     — Ты селение с востока или с запада обходила? — приблизился незнакомец. 
     — С запада, — ответила Манька, припоминая дорогу. 
     — Тогда нам сюда, — незнакомец ткнул пальцем в густые заросли. 
     Манька поморщилась.  Через такой ельник, пожалуй, не проберешься.  А если зверь — не заметишь. 
     — Почему сюда? — подозрительно уставилась она на него. 
     — Есть такая наука, без которой в лес лучше не соваться, — ответил незнакомец с усмешкой.  — Правильная ориентация называется.  Ветви на деревьях гуще и муравейники с южной стороны, мох с северной, солнце на западе садится, все реки впадают в море…
     — Не все! — отрезала Манька, помянув недобрым словом обманную реку. 
     Если бы не река, она уже поговорила бы с Благодетельницей и вернулась домой. 
     — Все! — отрезал незнакомец.  — Если ты об этой, — он махнул рукой в ту же в сторону, куда направлял ее, — правильнее реки не сыщешь.  А то, что ушла не туда, так ты неправильно смотрела! Кому-то река течет так, кому-то так, а для третьего на месте стоит.  Вот, если бы вместо тебя была Мудрая Женщина …
     Манька не ответила, загнула ветви, пролезая в чащу, натыкаясь на сучья.  Шла она вслепую, зажмурив глаза.  Какая разница, в какую сторону идти, если и так ясно, что заблудилась.  Никто искать не будет.  Значит, надо идти, пока не выйдешь на поле или на ту же реку, а там можно дорогу найти. 
     Незнакомец засеменил следом, недовольный тем, что она уходит от разговора. 
     — Я, конечно, не против, если твои внутренности будут рассмотрены… — он забежал вперед и завис перед нею, немного осветив место.  Не понять как, просто вдруг стало светлее и видны стволы вокруг.  — Даже рад….  Но помилуй, умереть можно и здесь: мыло, веревка, подходящий сук — все есть! К чему такая спешка угодить в пространные места?
     Манька резко остановилась.  Болезненно сжалось сердце: не об этом ли говорил кузнец господин Упыреев, когда приказывал не пугать Посредницу высказываниями о дурно пахнущих гнилостных отходах загаженных людей?
     Она прищурилась. 
     По глупости или преднамеренно незнакомец натолкнул ее на размышления?
     Странно, что самой не пришло в голову.  Как можно вынуть внутренности и не убить человека? Может, ведут ее как вола на заклание? Не зря кузнец ухмылялся, намекая на Царствие Небесное, на скорую геенну и жертвенного агнца… И этот… тоже ухмыляется!
     Она сдавила посох в руке до боли.  Наверное, побледнела.  Но ведь Благодетельница была доброй — ее любили, а разве полюбили бы злого человека?! Она так много рассказывала о себе, о своей мудрости, о добром к народу расположении.  Может, странный полупрозрачный незнакомец — призрак еретика? Просунув посох внутрь чащи, она пригнула хилые деревца к земле, освобождая проход: до Посредницы далеко, а когда встретятся, будет осторожной — и если незнакомец намекал на правду, то задорого она сложит голову. 
     С другой стороны, сколько раз она пробовала сунуть голову в петлю?
     Если есть, кому совершить грех, к чему брать его на себя?
     — Мне все равно, — упавшим голосом призналась Манька.  — Дойду, там видно будет. 
     — Вообразила ты себе, что дорога будет легкая.  Но ведь поняла уже, что не волной электромагнитной полетишь, как Радиоведущая, ногами потопаешь, в железо обутыми, — вкрадчиво произнес незнакомец.  — Разве не устала? Стоит ли, Маня, продолжать твое путешествие, если конец один? К чему мучения твои? Вот он сук….  Вот веревка…
     Манька до боли стиснула зубы.  Характерная черта в каждом, кого она встречала — начинала злить.  Зря она ела железо, хоть и не убывало его, будто нарастало на старом месте?! Не было у незнакомца повода гневить ее подозрениями, будто бы она не искренна в своем намерении.  Ведь не было рядом Благодетельницы, зачем же было идеализировать ее и прогибаться, стараясь выказать все так, будто он Благодетельницу любит, а она нет? Откуда столько желания угодить Идеальной Женщине? Она не претендовала ни на первое место, ни на второе, и не со зла искала, а чтобы поговорить с нею. 
     — Может, покажешь, как это делают? — процедила она сквозь зубы, не останавливаясь.  — А намылить я помогу!
     Незнакомец не ожидал такое нелюбезное обхождение.