Река осталась далеко внизу за холмами, порывы ветра порой приносили прохладу непрогретой воды.  В глубоком голубом небе, подернутом рябью перистых облаков, заливисто насвистывали жаворонки и в траве стрекотали надсадно кузнечики. 
     Она с лукавым видом посматривала на Дьявола, иногда морщась от боли, которая становилась все сильнее — железо теперь въедалось в мясо.  Но они уже почти спустились с холма, а она не молилась.  До леса оставалась пара километров. 
     Как вдруг, со стороны опушки Манька услышала храп и протяжные стоны. 
     Она замерла, прислушиваясь, насторожилась, вытянув голову.  До опушки было недалеко.  Метров сто, засеянных озимыми.  Обойдя полюшку по краю по траве, чтобы не застрять в глине, Манька осторожно приблизилась к тому месту, откуда шел голос. 
     — Не двигайся! — резко приказал Дьявол, хватая ее за котомку и оттягивая назад. 
     От его голоса Манька вздрогнула. 
     — Ты чего?! — она недовольно обернулась, и забыла зачем…. 
     Глаза его, обычно глубокие и черные, как сама Бездна, мерцали каким-то призрачным свечением.  Он зажал ей рот, медленно разворачивая и направляя взгляд в сторону. 
     И неожиданно, там, где начиналась пашня, застыв от ужаса, Манька увидела, девочку, лет двенадцати….  Она была наполовину прикрыта платьем, которое пропиталось кровью.  Манька никогда не видела, как бьются в конвульсии, но, наверное, это было то самое — тело ее вдруг начинало трясти, будто ее рвали из земли, как дерево, которое упиралось корнями.  Глаза то закатывались, то оживали, она силилась что-то сказать, но изо рта по скулам лишь вытекали пенистые кровавые струйки. 
     Девочка заметила Маньку и слегка повернула голову, обратив в ее сторону взгляд, наполненный мольбой и страхом, с не меньшим, чем у Маньки.  Манька видела, как боль искажает ее лицо — девочка страдала.  В ужасе, Манька не могла пошевелиться, страх сковал ее. 
     — Ты ей ничем уже не поможешь, — тихо произнес Дьявол, продолжая держать за руку. 
     — Кто это сделал? — в ужасе спросила Манька, закусив губу. 
     — Люди, которые живут в любви! — ответил Дьявол с легкой иронией. 
     — Но мы же можем ей помочь! — воскликнула Манька, заметив, что девочка снова приходит в себя, попытавшись оттолкнуть Дьявола. 
     — Нет, — не сомневаясь, ответил он. 
     Он выпустил ее руку, пролетел над полем и сдернул прикрывающее платье.  Оно взметнулось и упало рядом, будто отброшенное ветром.  — Ты ничего не можешь сделать и не донесешь живой до деревни, мы далеко.  Она умрет раньше. 
     Волосы у Маньки встали дыбом и зашевелились.  Раны были глубокие.  Тело девочки, неровно, будто рвали, было рассечено надвое от груди до середины живота, из крови торчало вывернутое ребро.  Девочка уже хрипела, начиналась агония…. 
     — Господи, дай ей умереть! — тихо помолилась Манька. 
     Ей хотелось подойти, взять ее за руку, но Дьявол приложил палец к губам, останавливая жестом, кивнув в сторону открытой пашни. 
     — Не подходи, следы оставишь! — приказал он каким-то загробным потусторонним голосом. 
     Манька только сейчас заметила, что следов возле тела нет, будто девочку принесли по воздуху, или швырнули издалека.  Здесь была тень, и утренний заморозок еще не отошел.  Пашня вокруг была чистой.  Разве что похожие на след собаки, но много больше, и в ямки натекла кровь, которая уходила в промерзлую землю.  Или, может быть, девочка сама оставила их, когда упиралась руками. 
     — Голову отдам за каждое свое слово, — усмехнулся Дьявол, взглянув на Маньку с некоторой долей сожаления.  Он положил руку на лоб девочки.  Девочка как-то сразу успокоилась, вытянулась, глаза ее устремились в небо.  Она глубоко вдохнула и выдохнула — и так застыла, будто заснула, с блуждающей улыбкой на губах.  — Ручаюсь, что новый оборотень не раз и не два разочарует своего хозяина… — лицо Дьявола стало брезгливым.  — Человек не видит дальше собственного носа, и как верный пес следует за своими Спасителями, делая падалью все, к чему прикасается.  Глупо думать, будто перестанет молотить убогий Сын Человеческий, только лишь потому, что миллионы свидетелей помечтают о нем. 
     Нос наполнился соплями — Манька втянула их в себя, готовая уронить слезу, как вдруг поймала себя на том, что молила о смерти.  Пусть не своей, но молила… Она перевела взгляд на Дьявола.  «Никто бы так не смог, а он смог!» — с пугающей ее холодностью, вдруг подумала она, зябко поежившись.  Ну точно, это был Дьявол, не иначе…. 
     — Ты помолилась о смерти, — сказал Дьявол, словно услышал ее мысли.  — Не о своей, но у нас еще все впереди! — обнадежил он. 
     — Надо сообщить в деревню, — предложила она, озираясь, только сейчас заметив, что саму ее колотит дрожь.  Зубы застучали сами собой, глаза шарили по сторонам.  — Убийца, наверное, где-то поблизости. 
     — Пусть ее найдут свои, — ответил Дьявол, закрывая глаза девочки.  — Как ты думаешь, на кого они подумают, когда на вопрос, кто видел ее последней, палец уважаемого человека остановится на тебе? Или мечтаешь взвалить на себя ответственность? Не думаю, — Дьявол брезгливо кивнул на девочку, — что у убийцы не найдется один — два свидетеля, которые подтвердят, что он был где угодно, только не здесь. 
     Манька молча согласилась и попятилась назад, быстрым шагом вернувшись на дорогу по старым следам. 
     Но не думать о девочке она уже не могла.  Кто мог поднять руку на ребенка, зачем, за что?! И чем дальше она уходила, тем громче слышала голос совести, которая напоминала ей, что она не сообщила, не оправдалась, не помогла, будто была за одно с убийцей.  Именно так поступил бы человек, удерживаемый Дьяволом, — с неприязнью подумала она, когда замечала его с боку.  Они были уже далеко, но она все еще могла вернуться.  Сердце ее осталось там, где лежал мертвый ребенок.  Руки и ноги, и все ее тело ныло и жгло, и каждый шаг давался с трудом. 
     Кроме всего прочего заболела спина…
     
     — Я не могу! Не так думает Спаситель Йеся, — наконец, не выдержала она, усевшись на дорогу, расстроенная его советами.  — Почему мы бежим?!
     — Ты не бежишь, ты расставляешь сеть мертвецу, который расставил сети живому человеку! Убийца именно так и думал, что ты — обязательно бросишься на помощь жертве, оставишь следы, будешь звать на помощь, обольешь слезами….