Надо все хорошенько обдумать прежде, чем совать голову в осиное гнездо.  Похоже, Иван и его порох остались единственной надеждой - хорошо, что я не убил старика. 
      - Ладно, веди! – Я пнул молодца под зад.  - Скажи спасибо своему богу, сволочь, что вы не успели. . . 
      Перепуганный парнишка торопливо зашагал вниз по винтовой лестнице, озираясь на меня после каждого поворота.  Я молча следовал за ним.  Судя по лабиринтам коридоров, расположению камер и бесконечным лестницам, это была тюрьма Шатле – мрачная башня, высившаяся в самом центре города, на правом берегу Сены.  Эта каменная громада была построена еще Людовиком VI несколько веков назад для охраны моста Менял.  Но впоследствии эта крепость стала самой большой и зловещей тюрьмой Парижа, знаменитой своими пыточными и подземными камерами в виде перевернутой бочки, на половину заполненной водой, где заключенный не мог ни встать в полный рост, ни лечь, ни даже прислониться к стене.  Так что нам с Иваном еще крупно повезло: нас содержали на одном из верхних этажей башни, прямо-таки в королевских апартаментах!
      Мы уже подходили к выходу из тюремного здания, когда послышался мерный храп из-за приоткрытой двери в нише правой стены. 
      - Это - сторожка наша, господин, - залепетал все еще бледный малый.  - Они все спят, я им зелья сонного в вино подсыпал. 
      - С кем это ты тут болтаешь, Жак? - В дверях появился пьяный в хлам дородный детина, облаченный в кольчугу и тунику десятника тюремной стражи.  Он еле стоял, подпирая плечом косяк, и смотрел на нас красными заплывшими щелками глаз, пытаясь сфокусировать взгляд. 
      - Что за дела, салага?! Это же. . . 
      Мой незадачливый освободитель даже не успел опомниться, как его же меч вылетел из ножен и, свистнув в воздухе, уже торчал в горле командира.  Тело пьяницы еще не успело осесть на пол, когда я одним прыжком очутился в сторожке, походя выдрав меч из его глотки.  Там находилось еще трое горе сторожей.  Один, лежавший на скамье, уже приподнимал голову, уставившись на меня непонимающим взглядом заспанных глазок.  В следующую секунду кровь из его горла окрасила соседнюю стену багрянцем.  Забулькав и пуская кровавые пузыри, он медленно сполз на грязные камни пола.  Остальные двое не проснулись.  Их я пощадил. 
      Обернувшись, я увидел белого, как полотно, Жака: он стоял с открытым ртом, не двигаясь с места.  Я хмуро посмотрел на него исподлобья. 
      - Надо было больше зелья сыпать, - бросил я, вытирая меч о штанину трупа десятника. 
      Жак с секунду глядел на меня полными ужаса глазами.  Потом опрометью бросился к выходу.  Я перехватил его в прыжке у самой двери, припечатав к стене и свалив на землю. 
      - Слушай сюда, идиот! - процедил я сквозь зубы, навалившись на него и держа одной рукой за тунику.  - Ты живой только потому, что мне помог! А я свои долги плачу!
      Он смотрел на меня взглядом безумца. 
      - И посему, хоть ты и не получишь своего второго мешка серебра, я дам тебе намного более ценный совет! Как только очнешься, беги отсюда без оглядки, и чем дальше, тем лучше! - С этими словами я слегка приложил его головой об стену.  Минут через десять-пятнадцать очнется.  И ежели даже окажется еще тупее, чем я думаю, и поднимет тревогу, я уже буду далеко отсюда.  Но шанс я ему дал. . . 
     
      Когда я наконец выбрался из башни, уже совсем рассвело, но на улице стоял густой утренний туман, и мне не составило особого труда пробраться через тюремный двор и перемахнуть невысокий (по моим меркам) каменный забор тюрьмы Шатле.  Я бегом пересек безлюдную площадь.  Благо тюрьма находилась как раз напротив улицы Сен-Дени, где я жил, а я хотел забрать кое какие вещи, пока о моем побеге не стало известно. 
      - Господин? Мсье Руодри? - послышалось вдруг совсем рядом.  Я резко остановился. 
     Из-за ближайшей подворотни появилась полная пожилая женщина. 
      - Слава Богу, господин! Вы живы! - Женщина бросилась ко мне и упала на колени, обхватив мои ноги руками. 
      - Они убили его, господин! - рыдала она - Они его убили. . . 
      Это была кухарка Роза.  Жена моего доброго слуги Рено. 
     
     
      Через двадцать минут мы уже находились в моем особняке.  В спальне на окровавленной кровати, лежал мой старый слуга… По дороге Роза рассказала мне, что Рено до последнего защищал Изабеллу, пока не упал замертво, изрубленный клинками инквизиторских псов.  Старуха-служанка была им не нужна и потому осталась жива…
      Все в доме было разгромлено, перевернуто вверх дном, стража и разгулявшийся народ забрали все ценное, что могли найти.  Я надеялся, что они не добрались до моего тайника в секретной комнатке на чердаке, иначе я оставался совершенно без средств к существованию.  Времени было в обрез, я сразу бросился наверх. 
      Деньги были на месте, под фальшивым дном моего старого дорожного сундука, надежно припрятанные на черный день.  И вот он настал…
      Моя старая походная одежда и оружие тоже были тут: прочные кожаные штаны, сбитые дорогами ботфорты, длинный, потертый плащ из волчьей шкуры мехом внутрь, который часто служил мне походной палаткой, спасая от холода и непогоды, и пара наручей из твердой кожи со стальными продольными полосами… И главное - старый добрый полуторный клинок.  Не та бутафорская дворянская игрушка - доброе оружие профессионала.  Без украшений, не считая рунической вязи по матовому, в разводах клинку.  Укороченное перекрестье, чтобы было легче перехватывать длинную рукоять и навершие в виде серебряной розы.  Его выковал когда-то один из лучших кузнецов Норвегии по моему специальному заказу.  Добрых двести лет он служил мне верой и правдой на полях сражений по всему свету, двадцать лет я не касался его, но теперь ему придется вновь напиться крови.  Двуручная рукоять, обтянутая старой, отполированной веками кожей, привычно легла в руку.  Я почти физически ощутил древнюю мощь проснувшихся рун.  Клинок жаждал битвы! «Не думал я, что опять придется пустить тебя в дело, старый друг, но, похоже, Боги решили иначе!» - Я поцеловал клинок, бережно опустил его в ножны и закрепил на ремне за спиной. 
      Дальше оставаться в доме было крайне небезопасно.  В любую минуту могла заявиться стража, так как о моем побеге, скорее всего, уже стало известно.