А так как наследника у меня так и не родилось (видимо, бесплодие было еще одной моей особенностью), легкое недовольство с годами перешло в откровенный ропот и повлекло за собой предательства и мятежи. 
      Сначала Нормандия, где управлял внук одного из моих братьев, присоединилась к Франции, что послужило началом тотального раскола в моих владениях.  Буквально в течение нескольких месяцев я потерял почти все, что мне удалось завоевать за столетие.  Вассалы предавали меня один за другим, вступая в союзы с христианскими государствами, в итоге под моим влиянием осталась только часть Норвегии и Гренландия.  Я не противился им, не пытался удержать или как-то наказать за неповиновение - мне претила сама мысль об очередной войне! Но подобное поведение окончательно ослабило мою власть и на оставшихся верных мне территориях.  Никому не нужен был бездействующий король, позволивший развалиться некогда сильному королевству.  Наконец бывшие вассалы, чувствуя мою слабость, объявили мне войну. . . 
     Вспоминая об этом сейчас, я понимаю, что при желании мог бы легко восстановить свой авторитет, вернуть себе былую славу, влияние и земли.  Мне стоило только начать новую войну! Убивать! Это, наверное, единственное, что за свои прожитые жизни, я действительно научился делать хорошо!
      Я мог бы начать войну, и тогда сейчас это была бы уже совсем другая Европа. . .  Но я этого не сделал, я устал от жестокости, крови, дворянских интриг, власти, от самой жизни наконец.  Мне все было безразлично: кто станет моим преемником, как распорядится моим королевством? Теперь это не имело значения, ничто меня тут уже не держало, все, кто мне был дорог, давно сгинули.  Я мог бы покончить с собой - это был бы, наверное, самый простой вариант.  Но я боялся неизвестности, боялся очнуться беспомощным младенцем в очередной первобытной пещере или быть принесенным в жертву безымянному богу безымянного народа, где ни будь на заре времен.  Но больше всего я боялся никогда уже не увидеть даже подобия цивилизации, постепенно сходя с ума в бесконечной череде жизней. . .  Итак, если я не мог убить себя, оставалось только одно - в корне изменить свою жизнь, отправиться туда, где никто ничего не слышал о Бессмертном Короле. 
      И вот, как и мой отец больше века назад, я собрал два десятка верных мне воинов, в основном уже стариков, которые когда-то сражались со мной плечом к плечу, и отплыл на запад.  Но не в Гренландию, а много дальше. . . 
      Когда я вернулся в Европу, Бессмертный Король-язычник, стал уже полулегендарным преданием, через пятьдесят лет – мифом, еще через полвека уже просто сказкой, которой пугали детей, и в которую никто не верил. . . 
     
      Я поймал себя на том, что смотрю в одну точку.  Три пустых бутылки вина стояли на столе.  Уйдя в грезы и воспоминания, я не заметил, как за окном начало вечереть, и таверна потихоньку стала наполняться шумной разношерстной публикой.  Уже появились местные ночные бабочки, намного более опрятные и миловидные, чем шлюшки на улице.  Шумная компания разодетых в яркие цвета дворян, которые недавно заняли несколько соседних столиков, не замедлила этим воспользоваться.  Уже через пару минут несколько девушек вальяжно устроились у них на коленях, раздавая бесплатные поцелуи направо и налево.  Вино лилось рекой.  Дикий женский смех, смачные ругательства подвыпивших уже шевалье, надрывающийся где-то в глубине зала менестрель.  Да, таверна толстяка Анри не зря славилась одной из лучших в Париже. 
      - Что-то мсье заскучал! - послышалось у меня за спиной.  Трактирщик с вечной улыбочкой на выбритом потном лице был уже тут как тут, естественно, с парой бутылок в руках. 
      - Еще вина, мсье, или, может, вы желаете милую компанию!? Генриетта! Мсье Руодри скучает!
      -Нет, Анри.  Только вина, ступай. 
      Да, здесь меня знали как Аделарда Руодри, очень странного, но богатого рыцаря из Римской Германии. 
      Я приехал в Париж года четыре назад, снял небольшой особняк и пытался жить неприметной жизнью обычного молодого кутилы, проматывающего свое наследство на выпивку и женщин. 
      Пока получалось, хотя некоторые особо любознательные личности пытались выведать мою родословную и почему это я покинул старушку Германию.  Но заранее заготовленные отговорки и вовремя сунутые кому надо деньги делали свое дело, и от меня отстали.  По крайней мере, мне так думалось.  Жизнь текла своим чередом.  Месяц за месяцем я прожигал ее, шатаясь по тавернам и трактирам.  Иногда напиваясь до беспамятства, я не помнил, как оказывался дома, в своей постели.  Рено часто находил меня в бессознательном состоянии в какой-нибудь канаве и относил домой. . .  Интересно, можно ли пропить вечность? Я усмехнулся про себя.  Странная мысль…
      Вдруг, чьи-то руки коснулись моей шеи и плеч.  Я медленно повернул голову - женские руки, бояться нечего.  На меня смотрели шаловливые глазки Генриетты в обрамлении черных кудрей, которые в беспорядке разлетелись по голым плечам и полным грудям, уже готовым, как казалось, выпрыгнуть из слишком тесного платья.  Похоже, проныра трактирщик все же решил выкачать из меня сегодня все, что можно.  Что ж, красивые глазки, возможно, я и не откажусь…
      - Почему мсье так печален? - бархатным голосочком проворковала девушка.  - Возможно, я смогла бы скрасить ваше одиночество?
      Не дожидаясь ответа, она уселась на стул рядом со мной, положив руку мне на колено. 
      - Мсье не желает развлечься? - прошептала она, наклонившись к самому моему уху. 
      - Вы не пожалеете, господин, я обещаю. 
      Ее волосы щекотали мне шею, я чувствовал приятный возбуждающий аромат ее чистой кожи.  Да, Анри прислал лучшее из того, что было.  Я уже было начал раздумывать, куда бы уединиться. 
      И вдруг я увидел ее.  Скорее даже почувствовал.  Почувствовал каким-то шестым чувством.  В зал, с опаской оглядываясь, входила девушка.  Я сразу понял, что это не парень, хотя на ней и был длинный, грубой серой материи, плащ с капюшоном, полностью скрывающий лицо и фигуру.  Но свою легкую изящную походку она скрыть не могла.