А местные предпочитали жениться или на своих, или уезжали сами.  Возле общежития тусовался один и тот же контингент, который прошел через все руки.  Парни иногда гуляли с тремя и с четырьмя девчонками одновременно, заставляя их страдать и ревновать. 
     И Любку сия проблема не обошла…
     Сначала она влюбилась в Юрку Атаманова, а теперь вот в Гошу Сажина…
     
     В Юрку она влюбилась на первом курсе.  Сразу, с первого взгляда.  Его взгляд поразил ее, как молния.  Он нравился не ей одной, в группе его заметили многие.  Но, кроме Маринки Чесноковой — она тоже была из местных, но жила в селе за городом, и поэтому имела свое койко-место, — уступили Любке, сразу подметив, как она краснеет.  И даже рассказали ему о чувствах, познакомив их.  И Юрка поступил, как джентльмен.  Он сразу признался, что она ему тоже нравиться, но у него уже давно есть девчонка и он ее любит. 
     Любка расценила его честность, как высочайшую порядочность, и… влюбилась еще больше!
     После их разговора они проходили мимо друг друга, наверное, полгода.  А потом он вдруг пришел к Любке под окно и бросил камушек. 
     И тут вмешалась Маринка. 
     Она жила в соседней комнате, Юрку из окна заметила сразу.  И тут же выставилась, оскорбив Любку и предлагая ей «засунуться и не выставляться»…
     Хамить при Юрке Любка не стала, посчитав ниже своего достоинства.  Но разревелась, как маленькая.  Светка Свиридова, с которой она жила, и Светка Ибрагимова, которая жила в соседней комнате, пытались ее успокоить.  Дали выкурить сигарету, от которой закружилась голова, потом выслушивали ее причитания… Даже Маринка зашла, но извиняться не стала.  А когда обвинили, ответила:
     — Выйду за него замуж, буду Марина Атаманова! И не надейтесь, не уступлю!
     Она сказала это так спокойно, как будто речь шла не о человеке, а о вещи. 
     — Ну вот, видите, а я так не умею! — всплеснула Любка руками и завыла в подушку еще громче. 
     Любовь к Юрке прошла через полгода, сказалась тренированность сердечной мышцы.  Через полгода сердце Любки снова было свободным и в поиске. 
     А тут… новая любовь! И тоже с первого взгляда. 
     
     Ходили со Светкой Свиридовой на индийский фильм. 
     Любка обернулась и вдруг встретилась глазами с его взглядом, поразившись до глубины души.  Черные глаза были живыми, и словно бы излучали огонь, метнув стрелу в самое сердце.  Она никогда не видела его раньше, таких парней девчонки не пропускают.  Он перевел взгляд на пол, и она отвернулась.  А когда решила взглянуть украдкой еще раз, он исчез. 
     Фильм был жалостливый.  Женщина вернулась домой через двадцать лет и поняла, что вся ее жизнь коту под хвост — и тут она принимает решение вернуться в больницу снова.  Любка в конце разревелась, да так громко, что на нее зашикали.  Светка вывела ее из зала, нахамив в ответ, а потом долго хохотали и не могли остановиться. 
     И вдруг, стоит он — и курит, явно кого-то дожидаясь. 
     Когда он взял ее за плащ и потянул на себя, Любка сначала испугалась, опешив и потеряв дар речи.  В присутствии парней она всегда немела и не могла с собой ничего поделать.  Умные слова крутились, а поймать их не получалось.  Голова становилась тяжелой и набитая мрачной мутью. 
     — Я подругу не оставлю! — запротестовала Светка, не проникшись к незнакомцу доверием. 
     — Я ей ничего не сделаю, мы просто поговорим, — успокоил он.  — Меня тут все знают, можешь спросить, я Гоша Сажин.  И передай Любимову привет, — усмехнулся он.  — Скажи, что я вернулся…
     — Откуда? Их тюрьмы? — не растерялась Светка, ехидно уколов незнакомца. 
     — Их армии, дурочка… — проговорил он недовольно. 
     — Если что, ты кричи, я буду неподалеку… — предупредила она Любку. 
     Любка кивнула, рассматривая незнакомца. 
     — И? Так и будем молчать? — полюбопытствовала она, когда немного пришла в себя. 
     Гоша пожал плечами. 
     — Да я, в принципе, все о тебе знаю… Может, прогуляемся. 
     Шли молча.  Уже было темно.  Он рассматривал ее, а Любка не смела. 
     — О тебе легенды ходят… Говорят, ты Волкова бортанула? — усмехнулся он. 
     — Ну, а ты решил сорвать цветок? — решила сострить Любка, повторив слышанную где-то фразу. 
     — За Мишку обидно, хороший парень.  Ты ему нравишься. 
     — Ну, знаешь! — возмутилась Любка.  — Он же проходу мне не дает!
     Мишка Волков и в самом деле каждый раз старался прижать ее в угол — и сразу, не объясняясь, начинал целоваться.  Губы у него были мягкие и пухлые, так что он мог бы засосать ее всю.  Любка его боялась, как огня, и пряталась, а он донимал девчонок в группе, чтобы пустили его в окно, а потом тарабанил в дверь, с требованием открыть.  И опять набрасывался, так что приходилось отбиваться и уносить ноги и прятаться в комнате девчонок или в шкафу или под кроватью.  В последнее время взял моду прижимать и целовать других, чтобы она приревновала. 
     В общем, ухаживать он не умел…
     Сам по себе он был не такой, в каких она влюблялась.  Полный и накачанный.  Он занимался боксом в спортивной школе.  Для местных парней это было единственное место, куда они ходили с удовольствием.  Дворца культуры, где бы проходили танцы, или приличной библиотеки в городе не было.  За два года Любка не прочитала ни одной приличной книги, а на танцы ходили только летом, в парк, или зимой на каток — там собирался весь город.  Коньки выдавали на прокат.