Синяя комната в свете осеннего солнца выглядела умиротворяюще.  Я на цыпочках, чтобы создавать как можно меньше шума, пробралась к комнате Марго и с удивлением обнаружила, что кровать пуста.  Более того, художницы не было ни на кухне, ни в ванной.  Я приняла контрастный душ и в бодром расположении духа направилась на кухню, чтобы убить организм никотином и кофеином. 
      -- Доброе утро. 
      Я улыбнулась в ответ.  Марго разламывала плитку шоколада в блюдце, на плите кипятился чайник, а на столе уже стояли молоко и пепельница.  Руки художницы, местами закапанные краской, едва заметно дрожали. 
      -- Ты в девять утра уже рисуешь?
      -- Вообще-то с половины шестого. 
      Оно и видно.  На ее лице не было ни тени сна, скорее отпечаток тяжелой ночи. 
      -- А что так рано?
      Она посмотрела на меня так, словно я воткнула ей нож между ребер.  Чайник издал пронзительный свист.  Марго налила нам кофе, подкурила сигарету и, выпустив струйку дыма, сказала:
      -- Я не просто так попросила тебя остаться. 
      Это и ежу понятно.  Однако, Марго выглядела как грешник, решившийся на исповедь, и я удержалась от сарказма. 
      -- Вика, мне снятся страшные вещи.  Точнее, ужасные образы.  Три образа.  Они повторяются, иногда исчезая на несколько недель.  И знаешь, что убивает?
      Я растерянно помотала головой. 
      -- Я испытываю непреодолимое желание их рисовать. 
      Она замолчала, а я ждала продолжения, как ждут концовки триллера, чтобы узнать, кто вершит самосуд.  Марго внимательно посмотрела на меня и, словно прочитав мысли, спросила:
      -- Ты хочешь их увидеть?
      -- Конечно. 
      -- Пойдем. 
      В последние два дня она слишком легко делала подарки. 
      Мы вошли в мастерскую и я зажмурилась.  Не от ослепительного солнечного света, который разливался по комнате из лишенных укрытия занавесок окон, а от картин, расставленных вдоль стен.  Три зловещих лица смотрели на меня с разных ракурсов.  Хотя лицами это назвать было сложно.  Громадные тела, нависающие над городами, деревушками, отдельными людьми, как олицетворения Рока, были запечатлены в процессе учинения разгрома.  Всюду царил хаос, преследующий людей днем и ночью, хаос, вызываемый этими тремя существами. 
      -- Марго, -- пролепетала я.  -- Марго, это же безумие. 
      -- Чистой воды, -- отозвалась она за моей спиной.  -- Но оно меня не оставит, пока не закончу. 
      -- Что?
      Она протянула руку, указывая на два закрытых бумагой холста, стоящие в дальнем углу. 
      -- Езжай домой, Вик.  Мне нужно работать. 
      -- Но. . . 
      -- Никаких но. 
      Она взяла меня за плечи и, развернув, вывела из мастерской. 
      Уже на пороге я все же спросила:
      -- Ты уверена, что хочешь остаться один на один с этим?
      Она кивнула. 
     
      Лежа на диване в обнимку с Принцем, я поняла, что меня так напугало.  Не уродливые фигуры, сеющие на картинах панику и трепет, а ощущения, вызываемые их глазами внутри меня.  Словно со дна памяти поднялись чувства, обращенные в совершенно новую форму.  Только какой была форма изначальная?
     
      ***
     
      ". . .  Резким ударом Мендас свалил его на землю. 
      -- Они заслужили это, -- произнес он.  -- Мы все это заслужили.  Отнесите его в домик на дереве.  Когда он соберется с силами, может вернуться"
      Марго отложила первую книгу "Свет и Тьма" Хили и закрыла глаза. 
      "Отнесите меня кто-нибудь в домик на дереве, только я не хочу возвращаться", -- мысленно попросила она пустоту.  Ее волновали причины снов.  А Хили добавлял жару. 
      "Может быть, я тоже перерождение безумца, посмевшего заглянуть туда, где прячется Истина?"
      Она задавала множество вопросов, не находя более-менее разумных ответов.  Да и как можно применить разум к осмыслению плодов воображения?
     
      Небо швырялось камнями.  Один из булыжников разрезал воздух над Ее плечом и пробил хрупкий череп маленького мальчика.  Он не успел даже вскрикнуть, а слезы страха из-за потери матери в кишащей толпе по инерции катились из неподвижных глазок.  Светлые волосики слиплись багровым сгустком вокруг дыры с рваными краями.  Всюду метались люди, они падали и поднимались или оставались лежать, убитые плотным дождем.  Она сделала несколько шагов, спотыкаясь об окровавленные, разодранные тела.  Она не уворачивалась от орудий неба, наоборот, хотела напороться на одно из них, чтобы не видеть смертельной агонии вокруг.  Безмолвной агонии.  Ни одного звука не поднималось к разгневанному небу.  Камни пролетали мимо, не касаясь Ее.