***
     
      Она блуждала по темным коридорам и лестницам почти на ощупь.  Изредка попадались пришпиленные к стенам факелы, освещавшие портреты незнакомых Ей людей в нарядах эпохи Ренессанса.  Ее взгляд привлекла дверь, из-под которой пробивался слабый свет.  Она прислушалась и, не услышав ни звука, осторожно вошла в комнату.  По всей видимости, это была библиотека.  Вдоль стен протянулись, упираясь в высокие потолки, стеллажи с книгами.  Их корешки покрывали латинские надписи, выведенные причудливыми завитыми буквами.  В центре комнаты на мягком ковре с длинным ворсом стояли дубовый письменный стол, с догорающей в канделябре свечой, и такой же ручной работы стул.  Она подошла поближе.  На столе не было ничего, кроме канделябра, пепельницы с тлеющей сигарой и раскрытой книги.  Она провела рукой по странице, оказавшейся шероховатой и плотной на ощупь.  Ровные строки, написанные темно-фиолетовыми чернилами, читались легко, но содержание. . .  Она оторвала взгляд от страниц, приходя в себя от прочитанного.  Первым было осознание того, что автор этих мерзких в каллиграфической безупречности записей являлся чернокнижником, магом или кем-то стремящимся познать и, что ужаснее всего, вызвать запретные силы, запертые в глубинах мироздания.  Зловещий ритуал, описанный в книге, был до смешного прост -- для него не требовались ни кровь младенцев, ни яйца черной курицы, снесенные в полнолуние, ни шкура беременной жабы.  Только свечи, лед и камни.  Все.  Она отшатнулась от книги, как от раскаленной заготовки меча.  И в этот миг Ее озарила вторая догадка -- Она сумела прочитать записи, сделанные на мертвом языке.  Свеча зашипела и потухла, погрузив комнату в темноту. 
     
      Кристина открыла глаза и тут же зажмурилась от палящего июльского солнца.  С этим ежеутренним безобразием можно бороться двумя способами: либо купить шторы, либо переставить кровать.  Ни на то, ни на другое не хватает сил.  Кристина так и лежала с закрытыми глазами и медленно прокручивала в голове сон, понимая, что помнит каждую зазубрину на лестничных перилах, каждое лицо на портретах и. . .  каждое слово из книги.  Она вытащила из-под кровати ноутбук и принялась записывать воспоминания, с каждым введенным словом все сильнее опасаясь за рассудок.  Закончив, Кристина встала с постели, нашарила в шкафчике забытые когда-то Яной сигареты и закурила.  Дым до кашля разодрал горло, но после третьей затяжки нежные дыхательные пути смирились с издевательством и перестали сопротивляться. 
      "Вот Янка с Викой обрадуются моему приобщению", -- подумала Крис, глядя на тонкую струйку сизого дыма.  За первой сигаретой пошла вторая.  Крис понимала, что с каждым вдохом убивает себя все быстрее.  "Ну и пусть, -- думала она.  -- Все мы умираем". 
     
      ***
     
      -- Крис, ты опять полотенце спалила? -- крикнула я, достав из холодильника мороженное. 
      Она вышла из комнаты и остановилась в кухонных дверях, виновато глядя на меня. 
      -- Мда, похоже, я и плита вещи действительно несовместимые. 
      Я рассмеялась чистейшей правде.  Кристина запросто могла устроить в процессе приготовления элементарной еды пожар, отрезать кусочек пальца, открывая банку с зеленым горошком, и залить всю кухню томатной пастой, только воткнув в баночку консервный нож. 
      Она прошлепала босыми ногами к столу и, забравшись с ногами на стул, подкурила сигарету.  С растрепанными волосами, без косметики Крис выглядела трогательно хрупкой и беззащитной.  Это была Криска -- глотающая книги, словно леденцы, девчонка, вечно ждущая принца на белом коне, который в обличии Бреда Питта выпрыгнет с экрана и увезет ее в далекую сказочную страну.  Но стоило выйти за порог квартиры, как перед вами представала Кристина Велес -- волевая и талантливая, с острым языком, проницательным взглядом и заработанным в народе ярлыком "декадент". 
      -- Для новичка ты слишком много куришь, -- я покосилась на полупустую пачку. 
      -- Мне плевать.  Мне на многое теперь плевать. 
      Так.  Приехали.  Выводить из депрессии троих подопечных было моей неоспоримой обязанностью и каторгой.  Не доводя разговор до абстрактных сфер и риторических вопросов, я решила сменить тему. 
      -- А как Костя?
      -- Сбежал. 
      -- Сбежал или сама выпустила?
      -- А то ты не понимаешь. 
      -- Бедный мальчик, -- с искренним сочувствием к парню произнесла я.  -- Кто ж теперь тебя так любить будет?
      Тоном, не терпящим никаких возражений, Кристина заявила:
      -- Ты. 
      Я косо поглядела на подругу. 
      -- В платоническом смысле, не пугайся так.  У меня с ориентацией все нормально. 
      Ну слава Богу! Хоть здесь у нее "все нормально". 
      Мне было не по себе от атмосферы удрученности, витавшей в комнате. 
      -- Крис, давай возьмем вина и прогуляемся по городу.  Погода просто великолепная!
      -- Не хочу, Вик.  У меня острое желание сидеть дома, не высовываясь и никого не видя. 
      -- Ты уже больше месяца сидишь дома!
      -- Мне надо закончить книгу. 
      Она встала и ушла в комнату, а я осталась сидеть, переваривая и пытаясь уложить в голове странные метаморфозы поведения Кристины. 
     
      ***
     
      Пальцы блуждали по мягкой клавиатуре.  Кристина откинула голову на подушку и отложила ноутбук.  От долгого сидения на месте болело все тело, от никотина уже тошнило, но ей хотелось курить каждые пять минут.