-- Что?
      -- А ты разве ничего не видишь? -- перегнувшись через столик почти шепотом спросила Марго. 
      Мне стало страшно. 
      -- Н-нет, а что?
      -- Посмотри в сторону третьей картины, -- спокойно произнесла Крис. 
      Я обернулась.  На третьей картине, висевшей между двумя окнами, укутанными бархатными портьерами, была изображена девушка, пришпиленная каменными шипами к скале, вокруг нее мельтешили люди с искаженными от ужаса лицами, пытаясь увернуться от камнепада.  Но не вид картины заставил меня сжаться, вдавиться в мягкий плен дивана.  Рядом с полотном, скрестив руки на груди, стояла фигура, затянутая во все черное.  Мягкие волны волос иногда трепетали, потревоженные дыханием кондиционера.  Он обернулся, и я встретилась с черным взглядом.  Словно издеваясь над моими нервами, Вильгельм слегка наклонил голову в знак приветствия.  Рефлекторно я ответила тем же. 
      -- Красив, как Дьявол, -- мечтательно вздохнула Яна и залпом осушила бокал. 
      -- Боюсь, что ты права, -- поддакнула Марго. 
      Все еще не оправившись от шока, я обернулась к ним. 
      -- Что он здесь делает?
      Крис пожала плечами. 
      -- Понятия не имею.  Я хотела поговорить с ним, но стоит приблизиться хоть на шаг в его сторону, он растворяется в воздухе.  Полагаю, что это чудо природы лишено физической оболочки.  Может, мы вообще единственные, кто видит его. 
      -- Не лишен он оболочки, -- пробурчала я, нервно чиркая зажигалкой. 
      Видя мои бесполезные попытки, Марго зажгла свою и поднесла пламя к моей сигарете. 
      -- Ты это наверняка знаешь?
      -- Да, -- огрызнулась я и рефлекторно облизала губы. 
      -- Вот это да! Вика, ты выросла в моих глазах.  Я никогда не целовалась с трупом двухсотлетней давности. 
      Похоже, к Марго вернулась обычная насмешливость.  И если она была вызвана не вконец расшатавшимися нервами, то должна радовать.  Кристина пробежала по залу взглядом и накрыла своей холодной ладонью мою. 
      -- Все расходятся.  Вика, поезжай домой. 
      -- Что? -- воскликнула я, не поверив своим ушам.  -- Ты хочешь сказать, что я должна бросить вас здесь?
      Оставить самых дорогих в этом дурацком городе людей на растерзание жестоким силам я не могла.  Конечно, защитник с меня никакой, но любовь к ним не позволяла отступиться.  Я разделю с ними участь, как мать, безнадежно бросающаяся в стаю волков, окруживших ее ребенка. 
      -- Не бросить, -- поддержала писательницу Марго.  -- Оставить разгребать это дерьмо и сохранить свою жизнь. 
      В поисках поддержки я бросила умоляющий взгляд на Яну.  Но она лишь отбросила черную прядь волос, которую беспорядочно перебирала пальцами. 
      -- Так будет лучше.  И нам спокойнее. 
      -- Нет, -- крикнула я. 
      Они не могут заставить меня бросить все и сбежать. 
      -- Может позвать охрану, чтобы тебя вывели? -- спросила Яна и внезапно зашлась в таком кашле, что даже мое горло почувствовало себя разодранным в клочья. 
      Мы повскакивали с мест и бросились к ней.  Яну скрутило так, что она бесконтрольно сжала ладонь в кулак, зацепив скатерть.  Звон падающих бокалов смешался с нашими испуганными голосами.  Первой мыслью было позвать доктора, но, обернувшись, я увидела, что в зале никого не осталось.  Никого, кроме нас и трех черных фигур, застывших по углам зала.  В их взглядах билась железная решимость, пальцы рук сошлись в неизвестных мне пассах, а губы шевелились, неслышно произнося какие-то слова.  Одна из фигур обернулась ко мне. 
      -- Уходи, -- прочитала я по губам Вильгельма, заметив в его взгляде внезапно проступившую боль. 
      Яна отчаянно закричала, скатерть сползла со стола, легким шелком упав к моим ногам.  Не владея телом, не имея возможности двинуть ни одной его частью, я стояла, не понимая, куда делись люди, только что праздно болтающие о слухах и устройстве мира, куда делся персонал, обязанный находиться внутри до последнего посетителя, и что за ураган стучится в огромные окна.  Марго наклонилась, чтобы поднять скатерть, но, потеряв равновесие, рухнула на колени, прижимая к груди посиневшие ладони.  Я перевела взгляд на Крис.  Писательница стояла за диваном зоны отдыха и ее лицо было гримасой ужаса на лице человека, пытающегося дышать. 
      Ветер за стенами набирал силу и, наконец, дойдя до критической точки вынес стекла окон, проносясь неконтролируемым потоком по пустому залу.  Я нагнулась, пряча голову между локтей, пытаясь так укрыться от летающих кресел, осколков и канделябров.  Раздался оглушительный грохот, сверху посыпались камни.  Несколько осколков битого стекла вонзились мне в плечи и голени.  Вместе с этим звуком и раздирающей болью пришло четкое осознание неминуемости смерти, но я не хотела встретить ее, скорчившись на полу в позе эмбриона.  Решимость клокотала в израненных мышцах, когда я, поднявшись в полный рост и обнажив голову, открыла глаза.  Неописуемый хаос творился вокруг.  Ковры, устилавшие ранее пол, бесновались у стен, встав на дыбы.  Высоченные полуразрушенные колонны шипами торчали вверх, царапая серое громоздкое месиво, которое когда-то было небом.  Покореженные канделябры держались за изуродованные глыбы стен огромными гвоздями.  Среди дымовой завесы и мечущейся каменной пыли огни свечей, не дрожа, настырно вились вверх, хотя ураган носился из стороны в сторону с такой силой, что мог сбить с ног. 
      Внезапно воздух угомонился.  В наступившей тишине я расслышала стоны.  Мои подруги корчились в самом центре зала кровавыми гусеницами.  Между ними серым постаментом высилась каменная глыба, бывшая когда-то частью крыши.