Она привязана к столбу, толпа бурлит вокруг:

- Мы не потерпим Сатаны, его извечных слуг!

- С Нечистым ведьмы зло прядут, их козни нам как яд!

- Скорей бесовку на костер и совершим обряд!

- А ну, палач, неси огонь, низвергни ведьму в Ад!

- Дорога в Пекло ей лежит, а наша - в Божий Сад!

В ее глазах слез не сыскать, в них только боль и страх,

Как быстротечен жизни миг, спасенья нет в мольбах. 

Вокруг нее проклятий гул и злобы пелена. 

"Ах, если б в небо упорхнуть. . .  Надумана вина!

Зачем на свете клевета, несправедливый суд?!"

Ответ не может дать она, в плену, повиснув, пут. 

Ну, разве может быть святым тот человек с крестом?

Молитвы знает наизусть, а только смысла в том?. . 

Смиренно смотрит на толпу, к покорности зовет,

Бумагой машет над собой.  Стал затихать народ. 

То страшной ведьме приговор за мерзкие дела:

- Отравлен скот, жена главы уродца родила. 

Не кончен список, но толпа над площадью гремит:

- Ах, велика ее вина, так жарко пусть горит!

- Очистит пламя душу ей, сорвет греха покров!

- Она блуждает в темноте, святых не знает слов!

- А ну, палач, ну зажигай дрова в ее ногах!

- Пусть ведьма страшная кричит и превратится в прах. 

Взмахнул крестом святой отец - команда отдана. 

Палач и факел у костра - судьба предрешена. 

С улыбкой он зажег дрова, на ведьму бросил взгляд:

- Сейчас ты будешь голосить, так отправляйся в Ад!

Ее же взор скользит в толпе, а губы шепчут вновь:

- Прощай, любимый, дорогой. . .  Несчастная любовь. . . 

"С тобой парили над землей.  Уклад был не для нас. 

К главе на ложе не взошла я в брачной ночи час". 

Суров закон.  Обида - зла.  И месть недолго ждёт -

За деньги вскоре клевета с огнем судьбу сплетет. . . 

И обвинения летят уже к Святым отцам:

- Ее деяния страшны, мерзки не по годам. . . 

А дальше - в пыточной палач, признание сквозь боль,

На эшафоте исполнять предписанную роль. 

Но словно молния с небес - стрела мелькнула вдруг. 

И в сердце ведьмы замерла, разорван боли круг. 

В тиши, упавшей на толпу - зевакам невдомек:

Вдруг чей-то голос прошептал: "Прости, не уберег"!

Недавно воин молодой отослан был в поход. 

По возвращении узнал - жену казнят вот-вот. 

Теперь сквозь слезы, не таясь, спустил он лук тугой,

И жизнь у суженой забрал, чтоб прекратить ей боль. 

В толпе взорвались: "Как же так, украл наш праздник ты"!

Он знал, на что себя обрек.  Оборваны мосты. 

Священник крикнул: "Взять его! Нечистого - слугу"!

Но воин замертво упал - разорван на бегу. . . .