Митька стремительно приближался к родной деревеньке.  Голые пятки так и сверкали, выбивая над дорогой облачка пыли, которая еще долго продолжала висеть в неподвижном расплавленном на палящем солнце воздухе.  А не бежать было нельзя.  Новость, которую вся деревня с нетерпением ждала уже не первый месяц, заставляла мальчишку торопиться.  Даже разбитое в пути колено не могло задержать доброго вестника. 
     - Дед Кондрат! - выпалил Митька на ходу и только потом остановился у изгороди крайнего дома. 
     Согбенный старик неторопливо с кряхтением переставлял непослушные ноги в потертых, местами прохудившихся валенках.  Митька никак не мог взять в толк - как можно летом в жару не вылезать из валенок и теплых фуфаек.  А иногда даже напяливать нелепые, изъеденные молью шапки или платки. 
     Между тем, Кондратий Федорович, который неторопливо нес в руках деревянную бадью с водой - всплеснул от неожиданности руками и охнул.  Мальчик не успел подумать о том, что его крик может испугать деда.  Бадья с грохотом полетела наземь, обдавая незадачливого старика фонтаном освежающих брызг. 
     Мальчишка весело засмеялся.  Да так, что даже на время позабыл о своей важной новости. 
     - Что же ты творишь, ирод? - праведно возмутился дед Кондрат, ища глазами дрын подлиннее.  - Я же курям водичку нес попить, а ты так меня оконфузил.  Вот я тебе сейчас задам. 
     Старик проковылял к изгороди и попытался выдернуть из нее жердь.  Однако первые яростные попытки ни к чему не привели - силы были уже не те.  Зато изгородь держалась до последнего, не желая служить орудием наказания. 
     - Дедушка, я не хотел, правда, извините! - затараторил Митька и отступил на шаг.  Лицо его стало красным, как помидор.  Мальчик уже сам стыдился собственного недавнего смеха.  - Я хотел сказать. . . 
     - Что ты там хотел я уже знаю, теперь снова к колодцу идти, - оборвал его старик, - вот я папке твоему скажу, он с тебя портки то спустит, да пройдется вожжами. 
     - Дедушка, Гаврила с Данилой изловили Чудище, - голос Митьки дрожал от еле сдерживаемых слез, - а меня послали за помощью. 
     Старик все еще старательно тянул упрямую жердь, когда до него дошел смысл сказанного мальчиком.  Чудище, которое взялось непонятно откуда и многие месяцы нагоняло страх на жителей Больших Озер - поймано? Да кем? Близнецами - недоумками? В это не верилось, тем более что весть принес нерадивый шалопай. 
     - Ты мне тут еще клевету наводить будешь? - взорвался дед и на волне собственного возмущения выдернул-таки непокорную жердь.  - Аха! - воодушевился он. 
     Однако обидчика уже и след простыл.  Мальчик не стал дожидаться незаслуженного, по его мнению, наказания.  Он метнулся вдоль изгороди и направился к дому старосты.  По дороге Митька яростно размахивал руками и громко кричал о том, что Чудище поймано. 
     Чистое побуждение поделиться рвавшейся на свободу новостью с первым, кто встретится на пути - не принесло ожидаемой радости и похвалы.  "Что взять с этих стариков?" - Про себя размышлял Митька.  Однако настроение поднималось с каждым новым пойманным взглядом удивленных односельчан.  Мальчик чувствовал себя вестником великой победы над злобным ворогом. 
     К тому времени, как он добежал до дома старосты, там уже образовалась внушительная толпа.  Оторванные от повседневных забот мужики и бабы, возбужденно переговаривались.  Да так у них это получалось шумно, будто в деревне ярмарка проходила или гуляния какие.  Тем не менее, стоило появиться виновнику переполоха, как все разговоры кончились, а из толпы собравшихся выступил Игнатий Трифонович - староста.  Митька его всегда немного побаивался - уж очень большим казался ему этот рослый широкоплечий мужик, к своим преклонным годам не растерявший прежнюю молодецкую стать. 
     - Так что ты там кричал-то, Митя? - спокойно поинтересовался Игнатий Трифонович. 
     Митька опешил оттого, что все внимание многих пар глаз было направлено на него одного, все слушали лишь его.  В горле резко пересохло, сердце бешено заколотилось, ладони сделались мокрыми. 
     - Ну же, - ободряюще проговорил староста и опустился перед ним на корточки, - не бойся. 
     - Гаврила с Данилой уже давно в лесу ставили капканы и рыли волчьи ямы на Чудище, - начал Митька.  Он воодушевлялся с каждым новым словом.  - Я иногда ходил с ними, тайком от папки с мамкой. 
     Мальчик потупился, сознавая, что дома ему попадет даже если не нажалуется дед Кондрат.  Всем деревенским детям строго настрого было запрещено ходить в лес без взрослых.  А Гаврила с Данилой хоть и вымахали здоровыми орясинами, но умишкой-то бог их обделил.  А потому и не отпускали с ними детей.  Отец же очень не любил, когда ему врали, а тут, как ни крути, выходила ложь. 
     - И вот сегодня, - Митька продолжил, но взгляд так и не поднял, - я снова увязался с ними.  Мы обходили капканы, когда услышали треск сучьев, а за ним страшный не то крик, не то рев.  Мы пошли на звук и вскоре вышли к одной из волчьих ям, которую проходили совсем недавно.  Тогда она была совсем незаметной, а теперь в земле появилась дыра, и в ней кто-то стонал.  Глухо.  По-звериному. 
     Митька запнулся, будто подбирая слова. 
     - Но там был не зверь.  Я успел заглянуть, пока меня не оттолкнул Данила и не сказал бежать за подмогой.  Я видел что-то большое и лохматое, а еще глаза.  Вроде видел. . .