Она подъезжает к своему столу и Илья Петрович тотчас подключает к системам жизнеобеспечения кресла силовой кабель, который специально для этой цели проложен пару лет назад нашим электриком.  Одесную от директора усаживается её дочь, ошую – отец Феофил.  Прочие рассаживаются кто где хочет. 
     Торжество начинается. 
     Первой слово для поздравления берёт на правах дочери Агнесса Афанасьевна.  Она долго перечисляет достоинства Матильды Карповны как руководителя, матери, бабушки и прабабушки, желает ей долгих лет, крепкого здоровья, а колледжу – процветания под управлением такого мудрого директора, после чего предлагает выпить за очередное «двадцатипятилетие» именинницы.  Кстати, сколько на самом деле лет Матильде Карповне не знает никто.  (Отдельные несознательные личности утверждают, что около девяноста. ) Но сколько я помню таких дней рождения, всегда звучало «двадцать пять».  Так что директор у нас вечно двадцатипятилетняя!
     Мы выпиваем и закусываем.  Вслед за Агнессой Афанасьевной выступают остальные, причём, в том же порядке, в каком входили в зал.  Их выступления мало отличаются одно от другого, потому что все говорят об исключительных профессиональных и человеческих достоинствах Матильды Карповны примерно одними и теми же словами.  В общем потоке хвалебных од выделялись лишь речь отца Феофила, сделавшего упор на «благолепии, кое не покидает оное богоугодное заведение с тех самых пор, как им руководит почтеннейшая именинница», и речь Генриха Йозефовича, который упорно именовал Матильду Карповну «нашей Фюрером», а в конце зачем-то добавил «Хайль!», что, впрочем, прозвучало весьма уместно.  Мы рукоплещем каждому поздравителю, радостно наполняя бокалы и рюмки.  Поздравления перемежаются музыкальными номерами.  Музыканты делают вид, что играют, вокалист старательно делает вид, что поёт. 
     - Во времена Петра I существовал указ, согласно которого отказ выпить за здоровье Императора карался смертной казнью! - вещает мне на ухо Таисия Тихоновна.  Я согласно киваю: схлопотать выговор за подобный проступок в нашем колледже – плёвое дело! Выговор мне ни к чему, поэтому я добросовестно выливаю в себя стопку водки после каждого произнесённого поздравления.  То ли водка делает своё дело, то ли я окончательно проникаюсь атмосферой праздника, но у меня появляется стойкое желание тоже во всеуслышание засвидельствовать своё уважение к Матильде Карповне и сказать, как я счастлив работать в таком колледже, с таким коллективом и под таким руководством.  Но я сдерживаюсь, потому что слова мне никто не давал. 
     Наконец именинница берёт ответное слово.  Сервомоторы кресла придают её телу вертикальное положение. 
     - Уважаемые коллеги! Дорогие мои рабочие лошадки! Позвольте мне поблагодарить вас за произнесённые слова и в свою очередь от всей души поздравить с праздником – моим Днём рождения! – голос у Матильды Карповны скрипучий, дребезжащий, но властный. 
     Раздаются аплодисменты, сначала робкие, а потом – дружные и громкие. 
     Именинница улыбается и продолжает:
     - Но и это ещё не всё! У меня для вас припасён сюрприз! Не далее, как в прошлую пятницу, на конкурсе-аукционе, проходящем на базе Санкт-петербургского Колледжа Оказания Ритуальных Услуг, нами куплена медаль и сорок четвёртое место в списке ста лучших колледжей Европейской части России!
     Зал оглашается ликованиями. 
     - В связи с тем, что на покупку медали и сертификата пошли все внебюджетные средства, премии к Новому году, скорее всего, не будет! – добавляет Матильда Карповна, но обращать внимание на подобные пустяки и портить праздничное настроение, ей-богу, не хочется!
     - А вот раньше медали не покупали, а завоёвывали! – ни к кому не обращаясь, произносит Таисия Тихоновна, но никто, кроме меня, её не слышит. 
     - В заключение хотелось бы прочитать вам стихотворение-тост! – говорит Матильда Карповна.  -
     Хорошо быть девушкой в розовом пальто,
     Можно и не девушкой, но уже не то!. . . 
     Она произносит этот тост почти на каждом празднике, говорят, уже лет десять подряд.  Все давным-давно знают его наизусть, но старательно смеются и делают вид, что впервые сталкнулись с подобным образцом изящной словесности.  А как иначе?! Не махнёшь ведь рукой и не скажешь, мол, мы это уже слышали и не раз! Нельзя огорчать директора, тем более, если у неё день рождения!
      - Так давай, подруга милая, выпьем мы за то,
      Чтобы в нашей жизни было только ТО!
     Матильда Карповна опускается в кресло.  Мы пьём за то, «чтоб было только ТО». 
     А потом начинаются танцы.  Свет в зале гаснет, зажигаются огни цветомузыки.  Громкость звука достигает тех пределов, когда отдельные мысли уже не способны зацепиться друг за друга, а потому думать ни о чём не хочется, хочется только пить водку, плясать и радоваться жизни. 
     - А теперь мужской стриптиз во славу именинницы! – громогласно объявляет Агнесса Афанасьевна.  Женщины начинают радостно визжать, а мужики пускаются раздеваться, пытаясь делать это в такт музыке.  Особенно старается батюшка, сначала эротично крутя в воздухе полупудовым крестом, а потом расстёгивая молнию на рясе.  Под рясой у отца Феофила оказывается белая водолазка с розовым плэйбоевским кроликом и синие трико в обтяжку.  Не меньше стараются и фон Кнопф с Кочубеем, но им, в их костюмах-тройках, бесконечно далеко до батюшки по силе экспрессии.  Матильда Карповна блаженно улыбается и рассеянно хлопает. 
     После стриптиза вокалист «Визажа», он же по совместительству ди-джей, объявляет белый танец.  Я достаюсь Степаниде Петровне. 
     - Ой, Сергей Игнатьич! – говорит она.  – Вам обязательно надо научиться и танцевать вальс! Я считаю, что каждый мужчина и каждая женщина обязаны уметь танцевать вальс! Вот посмотрите на Марианну Леопольдовну – ничего ж не умеет! Даже танцевать! И ведь ничего не хочет! До сих пор без зубов ходит! Мыслимое ли дело!
     Я стараюсь не слушать то, что слышу каждый день и не по разу.  Только улыбаюсь и киваю.  Когда танец заканчивается, я подбегаю к столу, наливаю себе пятьдесят грамм водки и залпом выпиваю, не закусывая.  Тотчас понимаю, что эта рюмка была лишней, потому что окружающая действительность начинает восприниматься как-то размыто и фрагментарно. 
     … вот я и Кочубей как-то оказались за директорским столом.  Иван Фёдорович что-то вещает Матильде Карповне, делая загадочные пассы руками.  Из-за грохочущей музыки до меня доносятся лишь обрывки фраз типа «…высочайшие достижения нейтронной мегалоплазмы…».  Очевидно, просит выделить средства на реализацию своего очередного конгениального проекта. 
     …вот мы с отцом Феофилом соревнуемся в знании матерных частушек.  Проигрываю батюшке с разгромным счётом!
     …вот ди-джей сегодняшнего вечера (он же главный «визажист») предлагает качать Матильду Карповну за то, что сумела обеспечить посильной работой добрую половину пенсионеров нашего славного городка.  Насчет половины он, конечно, утрирует. 
     …вот четверо преподавателей (мужиков, естественно) бережно уносят Амалию Прокофьевну обратно в её кабинет.  Она сегодня так и не соизволила проснуться.  Мне интересно, объявят ли ей за это выговор?
     …вот Надежда Анатольевна (та самая, которой сегодня за обедом досталось от Марианны Леопольдовны) в пьяном угаре лезет на стол, распинывает посуду и изображает, как её трёхлетняя внучка танцует цыганочку.  Окружающие одобрительно хлопают. 
     …вот я чувствую, что меня тошнит и бегу в туалет.  Склоняюсь над унитазом и спускаю в него всё, что выпил и съел за сегодняшний вечер.  Голова становится яснее, словно вместе с полупереваренным праздничным обедом в канализацию уходит и хмельной туман.  Я понимаю, что мне пора домой и что завтра мне будет плохо.  А ведь завтра рабочий день! Что ж, нелёгок тернистый путь педагога!
     Так вот.  Вот такой у нас колледж.  Нормальный колледж.  По стране таких – сотни.  Платят только маловато… Я вот подумываю доработать до лета да и уехать в этот… как его? … ну, бывший Хабаровск.