За десять лет научил меня тому, чему всю жизнь учатся.  И мог бы передать больше, если б американцы на Нагасаки бомбы не бросили.  Слишком запоздали мы со знакомством.  У него рак проявился.  Я сам чудом в Токио тем апрелем оказался, так бы похоронили под одной сакурой… Ты чего?
     Меня сдавило, как звезду при коллапсе.  Испуг и сомнения подкосили ноги, и я чуть не рухнула посреди зала, удержавшись за мягкую спинку дивана. 
     — Джон, скажи, что ты шутишь или врешь. 
     — Зачем? — он искренне удивился, распахнув честные глаза. 
     — А затем, — переходя на визг, заголосила я, — что бомбы бросили на Нагасаки в сорок пятом, и тебе сейчас должно быть за шестьдесят минимум!
     Он побледнел.  Глаза сузились, губы сжались.  Под наспех накинутой майкой заиграли мышцы.  Сейчас тигр, всегда готовый к прыжку, разорвет меня на части, а поблизости нет даже ножа.  Хотя спасет ли он?
     Мой ужас подействовал на Джона, как приманка.  Горделиво вздернулся подбородок над волевым кадыком, ладони скользнули в карманы трико, и плотоядная ухмылка исказила рот. 
     — Да, детка, я хорошо сохранился, — признес он, медленно приближаясь. 
     Детские мечты о встрече с вампиром расплавились от страха.  Не хотелось мне умирать, даже если вернут из Поднебесной подарком вечной жизни.  С воем я рванула к двери, но не успела сделать и пары шагов, как оказалась на полу под тяжестью крепкого тела, ощутив на шее хватку зубов.  Ноги прижали к ковру мощные колени, руки обездвижила цепкая ладонь, а вторая расправилась с халатом. 
     Я орала, захлебываясь собственной слюной, пыталась вырваться, но монстр знал мои возможности и отрезал все пути к освобождению.  Адская боль от сжатых на шее зубов усиливалась, мне казалось, что он игрался, не прокусывая кожу.  Темнота наползла на глаза, от недостатка кислорода я лишилась голоса. 
     — Расслабься, иначе будет больно, — прошипел Джон в ухо, отпустив шею. 
     Я изогнулась дугой от грубого толчка, умоляя сознание отключиться.  Рывок, второй, третий… Удар за ударом, пока я не поняла, что мне это нравится.  Тело обмякло, и вместе с ним ослабла хищная хватка.  Я обхватила его торс освобожденными ногами, впилась ногтями спину и поймала ритм.  Напористость сменилась нежностью.  Не укусы, а поцелуи покрыли плечи — прохладные, легкие до умопомешательства. 
     — О, Господи! — вскрикнула я, когда, одновременно с горячим потоком мужской страсти, ток прошелся по всему телу, сжимая каждую мышцу в радостном освобождении. 
     Через броню грудной клетки чувствовались толчки сердца Джона.  Он навесом держался надо мной на локтях, а я не могла выпустить его из кольца ног.  Малейшее движение казалось пыткой, хотелось лежать на мягком ковре до распада Земли, лишь бы не потревожить экстаз.  Влажная челка Джона скользила по груди, колыхалась от теплого дыхания.  Наконец, я открыла глаза, и рассеянным взглядом натолкнулась на Марка.  Как долго он наблюдал за нами, стоя у двери?
     — До дивана не доползли? — спросил Марк с привычной лаконичностью. 
     Джон перекатился на бок, обнимая меня за талию. 
     — Как-то не успелось. 
     Я чувствовала жар его тела и взгляд Марка на обнаженном своем.  Я старалась всколыхнуть стыдливость, вечно мешавшую раньше, но не смогла.  Марк верно истолковал мой жест и швырнул рубашку в сторону.  Джон откатился, освобождая место второму дракону, а я себе уже не принадлежала. 
     
     После такого забега с препятствиями готов съесть что угодно.  Джон время даром не терял — заказал три пиццы, и когда Марк закончил, едва не убив меня ненасытностью, запах салями, сыра и теста уже распространился по всему залу. 
     — Можно спросить? — все же решилась я, наблюдая за сосредоточенной работой желваков драконов.  В процессе смакования еды они казались безопасными. 
     — Опять ты со своими глупостями, — жуя, снедовольничал Джон. 
     — В чем дело? — поинтересовался Марк, и я облегченно вздохнула — они хотя бы мысли друг друга не читают. 
     — Видишь ли, — Джон стер салфеткой сыр с уголков губ и положил локти на стол.  — Я имел неосторожность рассказать нашей девочке о гибели мастера в Нагасаки, и она решила, что мы вампиры. 
     — Бессмертные, но не вампиры, — заявил Марк так, словно вступал в полемику об эпидемии чумы.  — Мы не пьем кровь, но живем уже долго.  Жертвы радиации. 
     — Чего? — воскликнула я.  — О смертях от лучевой болезни говорили много, но чтобы о бессмертии. 
     — А ты думаешь, властям выгодно раскрывать существование многолетней армии воинов? — брови Марка выгнулись властными дугами.  — Нет.  Японцы никогда не сознаются, что Америка подарила им батальоны бессмертных. 
     — Очуметь, — мне кусок не полез в горло от таких известий.  — Но в России тоже взрывали. 
     — Не достаточно.  Здесь испытания шли со всеми предосторожностями. 
     — А не так, что ба-бах и «Аллилуйя» по городку, — добавил Джон. 
     — Тогда я могу перерезать вам горло, и ничего не случится?
     — Случится, детка, еще как случится, — прищурился Джон.  — Во-первых, придется тратить силы на восстановление, во-вторых, никто не отменял болевые пороги.  А я в состоянии аффекта могу и шею свернуть, даже во сне.  Ты поняла?
     Еще бы.  Повторения не требовалось, без того сердце в пятках колотится. 
     — Мог бы сразу объяснить, а не накидываться. 
     — Я думал, тебе понравилось.