Этой издевки я не выдержала, рассмеялась. 
     Слишком многое было сказано за обедом.  После спада моего оцепенения, драконы пустились в воспоминания.  Расскажи кто другой, я не поверила бы, что эти ребята пережили холодную войну под патронажем ЦРУ из благодарности за неуязвимость.  Шпионские будни парной работы казались сказками Мюнхгаузена, но шокирующие подробности развеяли сомнения.  Кое-что дополняли пьяные рассказы отца, когда за бутылкой водки на пару с тестем они пускались в рассуждении о тяжкой реальности Второй Мировой.  Именно на службе драконы постигли правду смерти, именно тогда научились заметать следы и без труда «умерли», как только скрывать возраст стало невозможно.  А затем осели в Сибири, где щупальца спецслужб не сумели бы разгадать таинственное «воскрешение». 
     За днями минувшими последовали насущные вопросы.  Оказалось, что напарники содержат риэлтерскую компанию, и мне периодически придется появляться в офисе за символичное жалование «личного помощника» ради конспирации. 
     — Но сначала тебя следует привести в приличный вид, — заявил Марк. 
     Что ж, я всегда любила обновки. 
     
     На этот раз город показался не таким убогим и даже сделал попытку понравиться.  Улыбчивые маленькие магазинчики вдоль центрального проспекта смотрелись комично на фоне отреставрированных старых зданий, будто бальзаковская мадам, облачившись в мини-юбку, пришла на дискотеку.  Этому городу — с его размеренными жителями, не спеша шагающими по тротуарам, с низким дымным небом и зловещей историей — подстать угрюмая сдержанность аристократа, а не бесцельная погоня за новомодными изысками архитектуры. 
     Мы объездили все дорогие магазины.  Я не скупилась на капризы.  Чего стояли одни сапожки за тридцать тысяч, от которых продавщицы избавлялись со слезами на глазах.  Им бы знать, чем я за них расплачиваюсь. 
     Элитный ресторан поразил восхитительным видом Иртыша из окон и удивительно невкусной кухней. 
     — И это называется «лучшим рестораном города»? — скривилась я, пытаясь проглотить салат, который из-за перебора майонеза больше походил на подливку. 
     — Не нравится? — серьезно спросил Марк. 
     — Не-а, у меня мамаша при ненависти к кухне готовила лучше. 
     — Значит, сменим место обеда. 
     Внимание к моему недовольству порадовало, но последовавший вопрос Джона поверг в изумление. 
     — Лина, а почему ты решила сбежать из дома?
     От стыда заполыхали щеки.  Попробуй, сознайся в бредомыслии не терпящим спонтанности воинам. 
      — А ты разве не знаешь? — парировала я, вспомнив его неслыханную осведомленность о моем прошлом. 
     — Знаю, но хочу от тебя услышать. 
     Губы поджались, я в поиске поддержки глянула на Марка, но во всем — от легкого наклона головы до задымившей сигареты — безошибочно читалось ожидание.  И меня прорвало, как плотину при урагане.  Я рассказала о спланированном будущем, об удавке запретов, которая натерла мозоли на самолюбии, о страхах ошибиться, лишивших радостного детства, и угрозах развода.  Я взахлеб жаловалась, наверное, впервые в жизни, на бойкоты, устраиваемые подростками, не признававшими мою одежду, косметику и образ мыслей.  И это было горькое, но очищение. 
     — Марк уже задавал этот вопрос, — сказал Джон, когда я решила перевести дух, — но все же повторюсь.  Зачем, сбежав от одного рабства, ты подалась в другое?
     — Даже смертникам порой позволяют выбирать способ казни. 
     — Хороший ответ. 
     
     Стоило выйти на улицу, как глаза заслезились от загаженного выхлопными газами солнца.  В сумках лежало с полдесятка темных очков, но мне запретили ими пользоваться, дабы не подорвать конспиративность.  Дорога до офиса оказалась короткой — пара кварталов, и среди хрущевских пятиэтажек забелело невысокое полустеклянное здание. 
     По первому впечатлению я попала в модельное агентство.  Каждая девица подошла бы развороту «Playboy» и каждая одарила меня презрительно-ненавистным взглядом. 
     — Ну и цветник развели, — заметила я, оказавшись, наконец, под защитой глухих стен кабинета директоров. 
     Джон рассмеялся:
     — Для удачи в риэлторском деле немаловажно, чтобы сотрудницы позволяли себе спать с клиентами ради контрактов. 
     — Вот она — изнанка рыночных отношений. 
     — Причем, весьма удобная. 
     За полчаса, проведенных в офисе среди снующих работниц и жужжащих кондиционеров, я поняла, что с такими доходами драконы могли отгрохать дюжину дворцов.  Зачем грабить низкосортные ювелирные магазины, так и не додумалась. 
     Процедура принятия на работу длилась от силы минут десять.  В жизни не видела более нелепых обязанностей — в моем ведении находилось «обеспечение комфорта трудовой деятельности директоров компании».  Откровенная формулировка.  Не удивительно, что секретарь переспрашивала и нервно поправляла очки, вбивая ее в договор.  Мне оставалось только надменно улыбаться. 
     
     Домой вернулись перед закатом. 
     Я впервые оказалась один на один с замком.  Ребята уехали, по телевизору — криминал и юмористы, в голове вопросы, вопросы, вопросы.  От нечего делать я вышла под небо и прогуливалась по району.  Откуда-то доносились басы клубной музыки, нерешительные порывы ветра трепали волосы, прибивая их к лицу, и весь мир представлялся большой паутиной, в которой я запуталась окончательно.  Запах затопленной печи будил воспоминания о скабрезных районах, в которых мы прятались от родителей, чтобы выпить на четверых бутылку вина.  Сквозь время я слышала настойчивые трели мобильного, родители искали меня, чтобы обрушить новый поток упреков и угроз — дочке адвоката не стоит шляться поздним вечером черт знает где.  Теперь все это в прошлом. 
     Я не заметила, как темнота окончательно затопила город, и когда по глазам полоснул включившийся в окнах ближайшего особняка свет, засобиралась домой. 
     
     Холодная пустота дома встретила привычным цветочным запахом.  Удивляло, что Джон испытывал столь трепетную любовь к растениям.  Голубые, алые и белоснежные бутоны на нежных ножках разбросаны по всему замку словно напоминания о жизни.  Трогательная привычка жесткого рабовладельца.  А, может, они тоже его каторжники?
     
     По спальне лениво ползали тени дрожащих от сквозняка гераневых листьев.  Я не стала включать свет, поставила диск «Clan of Xymox» и залезла на подоконник.  Альбом еще не добрался до середины, как две слепящие дорожки от фар расчертили двор.  Драконы вернулись не одни.