Оно и понятно — малейшее прикосновение грозит внедренным жучком.  А драконы существа осторожные.  Когда это им надо. 
     Я уселась на диван.  Отсюда, как из ложи для привилегированных, открывался полный обзор сцены.  Первый монолог комедии достался Марку.  Джон вообще не собирался встревать, воткнул в зубы сигару и сосредоточенно мешал «Маргариту» у бара. 
     — Александр, именно вы курируете наши неприятности, — Марк не спрашивал, а утверждал.  — Поэтому и говорить буду с вами.  Только, пожалуйста, выключите микрофон прослушки, это нам ни к чему. 
     — Вообще-то ваш район относится к Кировскому округу.  Я приехал ради Лины. 
     — Руководили опергруппой тоже ради Лины? — усмехнулся дракон, и, опираясь на колонну, сложил на груди руки. 
     Взгляда Вата не выдержал.  Полез в карман рубашки, вынул микрофон и положил на столик.  Марк одобрительно кивнул. 
     — Так лучше.  Александр, скажите, пожалуйста, как так случилось, что возле заминированного дома в центре жилого района не было никого из органов? Почему взрывчатки оставлены без внимания? Лично у меня есть два варианта ответа.  Первый — властям очень хотелось, чтобы какая-нибудь бесхозная собачка задела черные ящики хвостом.  Бах, и нет половины геморроя налоговой службы, здесь ведь не последние люди отстроились.  Что ни дверь — то крепость олигарха.  Есть второй вариант — власти знали, что взрывчатки всего лишь муляж.  Так какой из них верный?
     Вата молчал.  Он боялся.  Так, будто чувствовал сверхъестественную мощь драконов, видел их крылья из человеческой кожи за спинами.  Никогда ранее не чувствовала я так ясно и неоспоримо чужой страх, который ревниво опутывал щупальцами каждое нервное окончание жертвы.  Следователь не сдрейфил. 
     — Сначала объясните, почему именно ваш дом в центре внимания?
     Ох, зря он так.  Контратака драконов — вещь болезненная и бесполезная.  Интересно, как надо было запугать евреев, чтобы отвечать вопросом на вопрос стало национальной особенностью?
     — Я думал, вы мне скажете, — развел руками Марк.  — Что вообще творится? Почему мы должны бегать по тайным квартирам и в собственный дом с боем прорываться?
     Это было сказано с такой неподдельной мукой, что я чуть не расплакалась — прямо агнец божий, сетующий на несправедливость жестокого мира. 
     — Саш, — встряла я, стараясь говорить как можно обреченнее, — кто-то обложил нас со всех сторон.  Даже колечко не купить без бойни.  Я боюсь по улице одна ходить.  Братья, конечно, научили драться, но перед пистолетами особо ногами не помашешь.  К тому же… — выдержав театральную паузу, я напустила во взгляд затравленности, — я видела этих людей… мертвых.  И сегодня, и тогда, в сквере.  У них глаза пустые.  Как это получается? Кто на нас охотится?
     — Понятия не имею, — Вата немного успокоился, расслабил мышцы, вычеркнул нас из списка угроз для жизни, но не разболтался.  — Я такого еще не видел.  По-хорошему, вам бы уехать пока мы не разберемся. 
     — А позволят? — рассмеялся Джон.  — Господин-товарищ следователь, вы же умный человек, так зачем из нас идиотов делать? Это верная тактика — подкинуть заведомо провальную идейку, привести на бойню, а потом развести ручками, типа, простите ребята, хотел как лучше.  Только мы не козлы за провокаторами бегать.  Поэтому, — Джон вышел из-за барной стойки, не спеша направился к Вате, — или вы нам помогаете, или мы ставим город с ног на голову и решаем проблему по-своему — чисто и без лишних сантиментов в сторону попавшихся под ноги. 
     — Вы мне угрожаете?
     — Да, Саша, если от этого зависит безопасность сестры — угрожаю. 
     Хорошо, что Вата сидел ко мне спиной, иначе пафос ситуации лопнул бы от беззвучного хохота.  Не сдержалась я, уткнулась в спинку дивана, чтобы не рассмеяться в голос.  Значит, драконы пекутся о моей заднице, а не о своих полубессмертных.  Или полусмертных? По-сути разница лишь в самомнении. 
     В этот момент Вата очень пожалел об отключенном микрофоне.  Его рука дернулась, пальцы сжали хлипкий проводок петельки.  Это далеко не испуг и не злоба, просто следователь понял, у кого козыри на самом деле.  Драконы без него действительно могут справиться, а милиция, даже подключив ФСБ, гиену без приманки не достанет. 
     — Господа, этот абсурд меня доконал!
     Я ушла, наплевав на возражения драконов.  Может, они и способны беспрерывно плести интриги, а для меня четыре часа сна за сутки — очень мало. 
     Окровавленное покрывало я забросила в шкаф.  Не раздеваясь, упала на кровать.  Несколько мгновений в голове плескался разноцветный туман, затем я не провалилась в красивый и беспокойный сон со средневековыми пирами, битвами и поцелуями вонючих воинов.  Кажется, мне снился Рим. 
     
     Послеобеденное солнце похоже на обезьян из мультиков — такое же беспричинно радостное и навязчивое.  Драконы пропадали в правой башне, я незаметно выскользнула на лестницу и впервые поднялась выше по безмолвным деревянным ступеням.  Здесь ходили до абсурда редко.  Нетронутый царапинами лак бликовал от скромного света ламп, металлический каркас еще серебрился. 
     Никаких дверей, только тяжелое черное полотно на пути.  За ним — широкая площадка с чертовой дюжиной окон по периметру — венец башни.  Я распахнула створку, потом — вторую, третью.  Ветер сквозняком заплясал в пустой комнатке.  И вроде невысоко, третий этаж, но кажется, будто не десяток домов тянется к тебе крышами, а весь мир распластался перед глазами в безуспешных попытках допрыгнуть до неба, где ты висишь, на локтях перегнувшись через карниз.  На пути взгляда нет ни одной высотки, рядом нет ничьего дыхания, ты один на один с городом.