В правой уже заходился выстрелами пистолет.  Двое, трое… я сбилась со счету… ОМОНовцев падали на жухлую траву, некоторые продолжали стрелять из автоматов по драконам, но Марк менял обойму за обоймой быстрее, чем любой из людей нажимал на курок.  Джон уже стоял на ногах и, роняя скупые багровые капли из простреленного плеча, ломал кулаками ребра через бронежилеты.  Один из ОМОНовцев исхитрился садануть Марка под колено прикладом, но тут же сам упал, прикрывая проткнутый дулом «Беретты» глаз.  У Джона с кулаков текла кровь, но она вряд ли была драконьей. 
     Рядом упал спецназовец, загребая под себя землю руками.  Еще один рухнул следом – из сломанного носа хлестала кровь, вместо уха свисали ошметки, пальцы топорщились под неестественными углами.  Но глаза жили.  В глазах читалась воля, непоколебимая уверенность в правоте и знакомая тихая злость отчаяния.  Простреленной у локтя рукой он пытался достать выпавший пистолет, но Марк отпнул его подальше. 
     -- С-сука, -- прошипел спецназовец. 
     Его ярость невозможности последнего удара была почти осязаема. 
     Я достала один из ножей и протянула ОМОНовцу.  Большой палец прижал рукоять к изуродованной ладони.  Во встречном взгляде заиграла не благодарность, а взаимопонимание. 
     Изрешеченный автоматными очередями, но все еще живой Марк отбивался от троих.  Шаг, два, три – и он рядом.  Раненный спецназовец сжал зубы, бросая последние силы на разворот, и всадил мой нож дракону под колено.  Последний удар перед выстрелом в голову. 
     Я зажмурилась.  С десяток смертей стучались в мозг, сопротивляться им становилось все труднее.  Я пыталась перекинуть жизни драконам, но их щит пробить не удалось.  Наконец, черный тоннель одного из ОМОНовцев сломал меня, тяжелый свинец воспоминаний выкинул сознание в прошлое. 
     
     От тряски мутило.  Я открыла глаза и инстинктивно потянулась к рукоятке ножа. 
     -- Тихо-тихо, -- Вата перехватил мое запястье, отвел от оружия. 
     -- Какого черта?
     За окном мелькали незнакомые кварталы.  На заднем сидении меня с двух сторон зажали Вата и Туша.  За рулем сидел Леша, молчун Олег – в кресле смертников. 
     -- Куда мы едем? – спину ломило от неудобной позы, я попыталась изменить положение, но рядом с Тушей пошевелиться – та еще проблема. 
     -- В безопасное место, -- ответил Вата.  – Твои драконы ушли. 
     -- Что? – не знаю, чего в моем вопле было больше – злости на бесполезные спецслужбы или страха перед свободой хищников.  – Как вы их упустили? Мать твою, Вата, как так? Ты хоть на что-нибудь способен?
     Глупый проигрыш.  Предать самую действенную из сил, обретя не свободу, а петлю на шее – самый верный способ суицида.  Против драконов нет приемов. 
     -- В задницу твое «безопасное место», охранник хренов! Лучше пристрели сейчас, чтоб не мучалась. 
     -- Лина, спокойно.  Все будет хорошо. 
     -- Да ну? В самом деле?! А вы, придурки, чего молчите? – меня трясло на кочках, голос вибрировал. 
     Менты не ответили.  Исхитрившись, я высвободила руку, сорвала повязку с жучком.  Последняя связь с драконами вылетела в окно.  Пусть ищут. 
     
     Мы выехали из города.  По обе стороны мелькали полосатые тела берез.  Солнце раскалило крышу до такой степени, что, казалось, вот-вот начнет плавиться обшивка.  Изредка пухлые щеки облаков прикрывали небесный фонарь.  Иногда в плотной стене стволов дорожками мелькали пробелы, но узкие тропинки годились лишь для ступней пешеходов.  Колесам предназначался последний поворот – там, где лес готов был прерваться, но все еще тянулся редкой шевелюрой обожженной пожаром земли. 
     
     «Безопасное место» оказалось двухэтажным кирпичным домом, достаточно большим, чтобы вместить несколько семей, и слишком ветхим, чтобы назваться «коттеджем».  Судя по обложенному камнями колодцу во дворе и уныло свисавшим засаленные головы масленым фонарям, ни электричества, ни водопровода в доме не было. 
     -- Это что за прошлый век? – скривилась я, глядя на оконные рамы, от которых кусками отслаивалась пожелтевшая краска. 
     Колья забора торчали, словно ожидали голов неверных.  Маленькая скрипучая калитка дребезжала от ветра.  Дверь дома оказалась незапертой, но я бы предпочла никогда не входить в полутемное нутро.  Вдоль узкого коридорчика справа располагались небольшие комнаты, слева – просторная кухня, утонувшая в вони давно не выносимых отходов, и задрапированная дырявым покрывалом кладовка, из которой доносилось шуршание крыс.  Заканчивался коридор большим залом с посеревшей лестницей.  На старой мебели лежала пыль, грязный ковер едва ли знавал чистку в последнее десятилетие, по углам разлеглась ажурная паутина, а через заляпанные окна с трудом пробивался свет. 
     Меня усадили на диван.  Одна из торчащих пружин царапнула по плащу.  Сверху доносились голоса, скрипели половые доски.  Кто-то шел к лестнице.  Я напряглась, руки потянулись к ножу. 
     -- Не надо, - спокойно предупредил Вата.  В затылок уперся ствол. 
     Неожиданный поворот событий. 
     Шум приближался.  Наконец, на лестнице появились две фигуры.  Певец и Актер, чьи лица, знакомые до детских кошмаров, едва не лишили рассудка, спасла лишь память о фокусах драконов.