-- Вы ведь думаете о Нем, правда? Вижу, что думаете, -- Актер довольно улыбнулся, прикрыл глаза, отпуская мои нервы с привязи.  – Вашему Богу угодно наше существование.  Он ведь создал коров и свиней.  Как это называется по научному?
     -- Пищевая цепочка, -- подсказал Вата. 
     -- Именно!
     В комнате появилась еще одна фигура.  Худощавый паренек в тесном залатанном костюме что-то шепнул на ухо Актеру.  Тот нахмурился, пожевал морщинистые губы. 
     -- По-моему, девочке необходим отдых.  Отведите ее во флюгер.  Пусть придет в себя.  Побеседуем после. 
     Судя по недовольным гримасам окружающих, слова Актера неожиданны, но пререканий старик не терпит. 
     Туша попытался помочь подняться, я оттолкнула волосатую руку.  Ментовский конвой вывел меня под полуденное солнце.  На заднем дворе, заросшем полынью и осокой, посредине импровизированного круга из пятерки чахлых березок дышал на ладан кособокий домик.  Его крену могла позавидовать Пизанская башня.  Невольно подумалось, что там меня и похоронят под трухой столетних брусьев стен. 
     На хлипкой двери висел комически-громадный навесной замок.  Впрочем, отпирать его не пришлось – стоило Вате слегка дернуть заклинившую дужку, как отлетели петли. 
     Внутри дела обстояли немногим лучше.  В носу засвербело от пыли.  Мой чих потонул в кружеве паутин полупустой комнаты.  Я оглядела кровать с панцирной сеткой – единственную мебель -- на нее и присесть брезгливость не позволяла, не то что голову положить.  С грузных гардин свисали перештопанные неумелыми руками на несколько раз шторы.  По прогнившему до длинных трещин в досках полу и вовсе страшно ходить. 
     Я осталась одна.  За стеной возились недоделки-драконы - из-за сорванного замка пришлось заколачивать дверь.  Половые доски противно скрипели.  Разгулялся ветер, и стекла единственного окна пустились в пляс. 
     Некуда деться, не к кому бежать, сумочка с пистолетом и паспортом у ментов.  Зато нож по-прежнему за поясом.  Уже лучше. 
     Я обошла комнату на несколько раз, пошугала пауков, поковыряла трещины на известке.  Если хорошенько пнуть, то дверь вылетит, окно – тоже, но оба выхода напротив смехотворной резиденции, а задняя стена флюгера хлипкая только с виду. 
     Под ногой скрипнуло дерево, по полу потянулась новая трещина.  Я прощупала носком доски и подпрыгнула на самом опасном месте.  Хруст прозвучал приятнее любой музыки.  Плевать, что кеды не смягчают удар, я прыгала снова и снова, сгибая ноги в коленях на случай, если переусердствую. 
     На вспотевших ступнях наметились мозоли, доски хрипели под ударами и, наконец, поддались.  Я упала вниз метра на два, даже заземляться не пришлось.  Лоно подвала пропахло многолетней сыростью, комья земли под ногами рассыпались от одного прикосновения.  Расчеты не подвели – вдоль задней стены искрилась солнечным светом троица маленьких окошек. 
     Оставалось только надеяться, что в доме не слышали дребезга разбитого стекла.  На плаще остались порезы, зато руки целы.  Вылезая, я зацепилась рукавом за гвоздь, и ржавое острие пробороздило локоть.  Несколько капель крови успели проступить на коже, рана затянулась раньше, чем я окончательно выбралась.  Хвала драконам!
     На открытом пространстве воздух из-за отсутствия пыли был слаще.  Пригибаясь к земле, почти ползком, я добралась до забора, с трудом протиснулась между кольями.  Хорошо, что самодовольные гении не держали собак. 
     Нужно бежать к дороге, но останавливал страх.  Слишком предсказуемый и опасный ход.  Я рванула вглубь рощи, через редкие вереницы берез, которые выставляли напоказ мою черную спину, распустив кроны слишком высоко.  Только шум ветра хоть как-то помогал, скрывая хруст ломающихся веток от погони. 
     А погоня была.  Я услышала их еще издали, когда сердце уже резала боль, а воздух стал слишком плотным, чтобы просачиваться в горло.  Преследователи не осторожничали, шли напролом, под напором широких плеч стонали сучья и стебли редкого кустарника.  Я неслась вперед, с трудом успевая уворачиваться от ветвей, толстые корни выползали из земли не вовремя, норовили поставить подножку. 
     Слева послышался треск.  Может, проказа ветра, а может – погоня.  Я свернула вправо, но и там бесились шорохи.  Чья-то рука схватила за плечо.  Я упала, обернувшись, но за спиной лишь качались высыхающие ветви разбавивших березы тополей.  Рядом мелькнул силуэт и скрылся в череде стволов.  Я поднялась, огляделась, и поняла, что совсем заблудилась.  Даже солнце отказалось помогать, скрылось в зарослях – не понять, с какой стороны льется свет. 
     Наобум я ринулась в гущу леса.  Ноги заплетались.  Плащ превратился в лохмотья, подол колыхался лоскутами, но сбросить одежду я не решилась, потрепанная кожа еще могла защитить плечи от крючковатых лап деревьев.  Ветер поднимал с земли жухлую траву и бросал в лицо, волосы цеплялись за отжившую кору. 
     Выстрел прогремел неожиданно и слишком близко.