Джон стоически перенес то, что я вытерла хлюпающий нос о его рубашку. 
     -- А куда нам ехать? И что делать с Артемом?
     -- Оставим здесь, -- нехотя констатировал Марк, засунув руки в карманы плаща.  – Ты в перчатках работала? – оценивающий взгляд скользнул по трупу, прополз по щербатым плитам и остановился на дымящемся огарке шерсти.  – Ах, ну да.  Хотя тебя все равно ищут.  Менты осмелели и развесили…
     -- Я знаю! Это вы многого не знаете!
     -- По дороге расскажешь. 
     -- Подожди, Марк.  Ты куда ехать собрался?
     -- Домой, надо набрать…
     -- В замок нельзя.  А оружие у меня есть. 
     Оба скептически скривились, глядя на «ТТ». 
     -- Да нет, -- отмахнулась я, засунув пистолет в карман.  – Здесь, у подъезда полная машина.  Сумка с оружием и… ваши книги.  Да, да, я знаю про кладовки.  Мы все оттуда вытащили.  Только от машины надо избавиться.  Она не совсем «чистая». 
     -- Тогда едем на квартиру. 
     -- Ты как чувствовал, -- буркнул Джон. 
     Марк промолчал, потопал к выходу.  Под его ногами даже кирпичи не хрустели, я же спотыкалась на каждом шагу.  Бесшумность – навык приобретенный. 
     Во дворе прохожих не оказалось.  За час до полудня редко заметишь кого-нибудь у дома, все на работе или заняты сборами.  Набитый сумками «Сорренто» послушно дожидался у одного из подъездов, неподалеку чернел любимый, милый до щемящего восторга «Фолькс». 
     -- Надень, -- Марк сунул мне солнцезащитные очки.  -- Поедешь со мной.  Джон, ты давай на квартиру. 
     -- А вы куда? – спросил дракон, гремя ключами. 
     -- Машину купим.  Габаритами побольше. 
     Несколько сумок быстро перекочевали в «Фолькс», и мы тронулись.  По дороге Марк включил громкую связь на мобильнике, и я рассказала о коалиции подделок.  Известия о множестве копий драконов, их причастности к минированию замка и выставленным на показ смертям не удивили. 
     
     Частный сектор «северных» улиц вызывает недоумение.  Почти в центре города жмутся друг к дружке корявые домики с давно некрашеными заборами, чахлыми яблонями и ягодными кустами в огородах.  Над неасфальтированными дорогами постоянно витает пыль, запущенные автобусные остановки используются, как лавочки при пивных киосках, и даже в полдень здесь разливают по пластиковым стаканам пиво из двухлитровых баклажек местные алкоголики всех возрастов. 
     
     Мы остановились неподалеку от амбара, отделанного сайдингом.  Вывеска огорошила логотипом «БМВ» -- не думала, что шикарные машины продают в таком захолустье. 
     -- Подожди здесь, -- Марк полез в бардачок, вынул пухлый бумажник.  – Должно хватить, -- заключил он, пересчитав красноватые пятитысячные. 
     Я проводила дракона взглядом.  Раскачивающееся от уверенной походки гордеца, тело шагало по вымощенному тротуару, пока не скрылось за поворотом. 
     Сквозь темные очки солнце не жгло глаза, отнятая убийством машина – словно ограда от грязной улицы.  По венам во мне растекался холод жизни, возродившись и очистившись от смертных оболочек прошлого.  Драконы открыли второе дыхание, будто очистились неизвестные до этого момента каналы и заработали в полную мощность.  Я оживала. 
     Когда из-за угла с другой стороны дороги вынырнул новенький внедорожник (естественно -- черный) и помигал фарами, я вышла навстречу. 
     -- Ну как? Подойдет? – осведомился Марк, критически оглядывая красавца. 
     -- Да в этот самосвал можно в десять раз больше, чем надо запихать. 
     Мы сообща перебросили сумки.  Вместимость оказалась равноценной «Сорренто». 
     -- А ты говорила, что великоват. 
     -- Знаешь, Марк, у женщин глазомер сбит в сторону большего, и мужики этим нагло пользуются. 
     Впервые за утро он рассмеялся. 
     -- Джону такое не ляпни – обидится, -- предупредил Марк.  И тут же посерьезнел.  -- Помнишь квартиру у Голубого огонька?
     -- Хоромы с высоченными потолками? – переспросила я для верности. 
     -- Джон уже там.  Езжай, а я пока от машины избавлюсь. 
     -- Есть, командир, -- козырнула я.  – Ключи давай. 
     Глядя на мое ребячество, Марк засомневался, но связку вместе с квартирными отдал. 
     
     Радостный адреналин спал, отдав меня слабости.  Перенервничала. 
     Даже на Жукова, параллельной чересчур опасному суматошному проспекту Маркса улице, пришлось отстоять в пробке.  И это при катастрофически закрывающихся глазах.  Тело, избавившееся от напряженности, превратилось в неуклюжий кусок мяса, удерживать руки на руле становилось все ленивее.  А еще долетающие со всех сторон дымки чужих эмоций – неприятные туманности, вплетенные в выхлопные газы, излишне насыщенные ароматы духов и пряные запахи близлежащего рынка. 
     Ползком миновав Масленникова, я свернула в старый уютный дворик и остановилась у темного кирпичного дома.