Макс, словно удар, ощутил эмоциональный импульс, вырвавшийся из головы убийцы.  Восторг от предвкушения скорого убийства.  Больше ждать было нельзя.  Еще мгновение и «оборотень» бросится на ничего не подозревающую женщину.  Максим вышел из своего укрытия и зарычал.  Он сделал это спокойно и осознанно.  Макс знал, что у маньяка нет никакого другого оружия, кроме отвертки. 
     «Оборотень» тут же развернулся и уставился на рысь, стоявшую напротив него.  Выражение плотоядного торжества, медленно сползало с лица садиста, уступая место удивлению и страху. 
     Максим понял, что именно ради этого момента он медлил с расправой.  Все же он, Максим, был человек.  И как человек, не мог простить этого выродка.  Макс хотел, чтобы «оборотень» хоть на несколько секунд испытал то, что испытали убитые им люди.  Кошмар неотвратимости страшной смерти. 
     «Оборотень» тут же забыл о своей жертве.  Теперь он стоял и как завороженный смотрел в горящие, немигающие глаза страшного зверя, появившегося неизвестно откуда.  От страха он вспотел.  Колени подгибались.  Он попытался что-то сказать, но из горла вырвалось невнятное мычание.  Наконец он смог произнести глухим дрожащим голосом!
     - Чего тебе надо! Уходи!
     Но зверь даже не пошевелился.  Убийце стало еще страшнее.  Он выставил руку с отверткой вперед.  Глаза его сверкнули безумием, и он почти крикнул!
     - За мной пришел?! Не выйдет! Я тебя убью!
     И он прыгнул вперед, пытаясь ударить своим оружием в шею зверя. 
     Максим неуловимым движением легко уклонился от удара.  И почти машинально нанес резкий, ответный удар по запястью руки, держащей отвертку, своей когтистой лапой.  Кисть руки безвольно повисла, отвертка упала на землю.  Из большой, рваной раны, брызнула черная кровь.  «Оборотень» дико замычал и упал на колени.  Его глаза выражали теперь не ярость безумия, а ужас и мольбу. 
     «Почему же в вас, пробуждается что-то человеческое, только перед смертью?» - со смешанным чувством брезгливости и жалости подумал Макс.  Он больше не мог смотреть на это.  В следующее мгновение Максим, резко рванул когтями по горлу маньяка.  И тут же отвернулся в сторону.  Раздалось булькающее хрипение.  Затем шорох упавшего тела. 
     Все, охота закончилась.  Больше здесь делать нечего.  Максим, даже не взглянув на труп, бросился сквозь кусты назад.  Ветки хлестали по морде и бокам.  Но Максим не обращал на них внимания.  Ему хотелось поскорее уйти подальше от того места, где он разделался с «оборотнем» - маньяком.  Про себя он повторял одну лишь фразу: «Пришедший убивать, будь сам готов, быть убитым!»
     
     ***
     Как только Максим запрыгнул в автобус, тот сразу тронулся с места.  По его виду друзья сразу поняли, что его встреча с маньяком состоялась.  Но они не задали ему ни одного вопроса, когда он, обернувшись, появился из-за ширмы и тяжело сел в кресло рядом с Ритой.  Все понимали его состояние и ждали, пока он сам заговорит.  Максим, достал бутылку с минеральной водой и ополоснул руки, смывая с них грязь и пятна крови.  Максим не думал о том, что проливает жидкость, прямо на пол автобуса.  Его мысли упорно возвращались к драме, разыгравшейся в темном осеннем парке.  Ему было тяжело, но угрызений совести и сомнений он не испытывал.  Он убил бешеное животное, которое теперь больше ни у кого не отнимет жизнь.  Он поступил так, как должен был поступить. 
     Влад сосредоточенно рулил.  Иван и Рита сидели молча, глядя на Максима.  Они подъезжали к кольцевой.  Навстречу их автобусу на большой скорости пронеслись две милицейские машины с включенными мигалками и сиреной. 
     Максим посмотрел в окошко и сказал:
     - Быстро отреагировали. 
     Иван тоже посмотрел в окно:
     - Ты думаешь из-за нас?
     - Думаю, да, - ответил Макс. 
     - Тебя кто-нибудь видел? - спросила Рита. 
     - Нет.  Не думаю.  Просто. . .  тот, успел заорать.  Могли услышать. 
     Рита ничего не сказала.  Иван кивнул головой.  Он догадался, при каких обстоятельствах мог кричать маньяк.  Но и на этот раз ничего не сказал, по-человечески понимая Максима. 
     В их квартире на Коломенской Максим принял горячий душ и теперь, как обычно, сидел на диване, среди своих друзей.